К железнодорожникам на Северный вокзал Пятницкий поехал вместе с Петром Гермогеновичем. На улицах было тревожно. Проскакала казацкая сотня Седьмого Сибирского полка и остановилась возле «Метрополя». Гостиница ощетинилась пулеметами, их вороненые стволы смотрели из окон. Здесь помещался опорный пункт белых, прикрывавший подступы к городской думе.
— А помните, товарищ Пятница, Берлин, подвал, в котором мы с вами паковали «Искру»? — неожиданно спросил Смидович.
— Как не помнить… товарищ Червинский. — Пятницкий улыбнулся. — Кстати, я вас, кажется, так и не поблагодарил за псевдоним, который вы мне придумали. Представьте, прижился!
Представитель Викжеля — реакционно настроенного Всероссийского железнодорожного союза — Гар, молодой человек с военной выправкой, был предупрежден по телефону Усиевичем. Смидович и Пятницкий прошли в комнату, наполненную стрекотом аппаратов и хриплыми металлическими голосами.
— Петроград, ответьте Москве… Петроград…
— Петербург слушает, — донесся измененный расстоянием голос.
Петр Гермогенович потянулся к телефонной трубке.
— Простите, но разговаривать по телефону буду я, — сказал Гар.
Он нарочно прикрыл ладонью трубку и пересказывал только то, что находил нужным.
— Понял вас, милостивый государь. Слушаюсь! — бормотал он, обращаясь к своему невидимому собеседнику.
— Нам необходимо выяснить, что делается в Питере, на фронтах, — добивался Пятницкий.
— Извините, — ответил Гар, — но нейтралитет Викжеля не допускает такой информации.
Пятницкий махнул рукой:
— Пошли отсюда, Петр Гермогенович.
Смидович удивленно посмотрел на него: они ничего не добились, не выполнили важнейшего поручения, а Осип Аронович почему–то весел.
— Чего вы хотите от этого правого эсерика? — сказал Пятницкий, когда они вышли на площадь. — Слава богу, на нем свет клином не сошелся. Поехали на вокзал.
В конце концов Пятницкому удалось связаться с Петроградом, и он узнал главное: власть в столице в руках большевиков. Слухи о торжестве Керенского были выдуманы эсерами и меньшевиками. Стал известен состав Совета Народных Комиссаров.
В Моссовет Петр Гермогенович возвращался пешком. На заборах, на фонарях, на афишных досках висели расклеенные объявления:
«Военно–революционный комитет… приступил к захвату власти», ««Комитет общественной безопасности» призывает все сплотившиеся вокруг него силы к стойкой и твердой защите правого дела».
Это был призыв контрреволюционеров к гражданской войне.
Смидович посмотрел в сторону Красной площади. От Манежа к Кремлю цепью тянулись юнкера.
С каждым часом положение становилось все более опасным. Начальник разведки докладывал, что юнкера окружают Кремль и, по некоторым данным, Рябцев собирается объявить военное положение. Беспрерывно звонил телефон, установленный в углу комнаты в застекленной будке, — докладывали о положении дел районы.
На один из требовательных звонков к телефону подошел Муралов. Очень высокий, крупный, в накинутой на плечи шинели, он едва помещался в тесной будке.
— Рябцев… — сказал он, приоткрыв дверцу.
Все замолчали, настороженно глядя на Муралова. Стало слышно, как гулко, на что–то железное внизу, капала вода с крыши.
Наконец Муралов вышел из будки и сдвинул на затылок фуражку:
— Рябцев ставит ультиматум: ВРК распустить. Кремль сдать. Срок для ответа — пятнадцать минут…
Распахнулась дверь, и в комнату стремительно вошел Исув.
— Товарищи, — начал он на ходу, — «Комитет общественной безопасности» поручил мне доставить вам ультиматум полковника Рябцева…
— Вам? — Смидович не смог скрыть насмешки. — До чего же вы докатились, товарищи меньшевики!
— Не время ссориться, — примирительно сказал Исув. — Мы сами предложили Рябцеву свое посредничество, чтобы предотвратить грозящее кровопролитие, братоубийственную войну.
Усиевич тем временем разорвал пакет, принесенный Исувом, и вслух прочел ультиматум.
— Я полагаю, что обсуждать эти требования нет смысла. Ваше мнение, товарищи?
— Никаких переговоров с Рябцевым! — решительно заявил Скворцов–Степанов. — Толковать тут нечего. Надо сказать одно: всяк, кто боится смерти, да покинет этот дом.
Его поддержал Покровский:
— Опыт Парижской Коммуны подсказывает, что соглашение с врагами приносит поражение, а не победу. Это вам говорит историк.
— Как, вы отвергаете?! — воскликнул Исув. — Это же безумие! Это нонсенс! Это… — Он не находил слов. Впрочем, скоро успокоился и стал убеждать, что если ВРК согласится на переговоры, то они, меньшевики, сделают все возможное, чтобы не допустить разгрома пролетариата.