— Добро, — Николай встал. — Нам вроде бы по дороге с вами. До Невского.
— По дороге… Но со мной лучше не ходить.
— Понятно.
— И вообще, товарищи, надо соблюдать хотя бы элементарную конспирацию. На улице друг другу не кланяться. В одном и том же месте дважды не собираться. Запрещенные книжки и листовки хранить на разных квартирах. С собраний, сходок расходиться по одному.
— А я думаю, что вам, Францевич, сподручней сейчас не одному, а с Валюшей пойти, — сказала хозяйка. — Как–то безопаснее.
— Не только безопаснее, но и приятнее, — весело согласился Смидович. — Конечно, если юная барышня не возражает против такого, не очень уж молодого кавалера,
— Барышня не возражает, — бойко ответила Валя и пошла одеваться.
Выйдя на улицу, усыпанную только что выпавшим снежком, они немного постояли у подъезда. Близилась полночь, и улицы были пустынны, лишь пробежали торопливо мимо две фабричные девчонки, стрельнув на Смидовича глазами, и скрылись. Медленно проехал порожний извозчик. В ночной тишине был долго слышен ленивый цокот копыт. Напротив дома стоял человек в котелке, должно быть, изрядно озябший от долгого ожидания на морозе.
— Знаете что, Валюша, — сказал Смидович, — давайте–ка мы с вами пойдем вон туда, к Слоновой.
— Так это ж в обратную сторону!
— Ничего, прогуляемся… До чего же погода хороша!
Они свернули на одну из Рождественских улиц. Смидович крепко держал под руку Валю, развлекая ее веселыми пустяками.
Они прошли совсем немного, когда послышался топот лошадиных копыт и мимо проехал извозчик. Под кожаным поднятым верхом сидел тот же человек в котелке. Петр Гермогенович тихонько присвистнул и, обождав, пока пролетка отъехала подальше, повернул за угол.
— Вот что, Валюша, — сказал он. — Идите–ка вы домой… Что–то не нравится мне этот господин.
— Да что вы, как же это я вас брошу! — Валя тревожно заглянула ему в глаза.
— Нет, нет, идите. Мне одному будет легче от него избавиться… А вот и он сам, легок на помине.
— Может быть, мне его отвлечь чем–нибудь? Подойти…
— Что вы, Валюша! Зачем же рисковать? Такие, как вы, нужны на свободе, а не в «Крестах» или в «предварилке».
— Здесь проходной двор есть, — сказала Валя. — Только ворота, наверно, уже закрыты. Вот тут.
— А это мы сейчас проверим! — Петр Гермогенович потянул на себя кольцо калитки, она скрипнула и подалась. — Все в порядке, Валюша. До свидания!
Он юркнул в темень пустого двора к видневшемуся впереди выходу на соседнюю улицу. Там он немного постоял, услышал, как быстро, на рысях промчался знакомый экипаж, и вернулся назад. «Ну вот, как будто отделался», — подумал Смидович, облегченно вздыхая. Ему показалось очень обидным попасться именно сейчас, когда появилась возможность завязать новые связи на трех больших заводах.
Он совсем успокоился и шел, испытывая удовольствие от самой ходьбы, от морозного воздуха.
До дома он добрался благополучно, кажется, без «хвоста». Стараясь не шуметь, прошел на цыпочках через темную прихожую и вставил ключ в замочную скважину своей двери. Уходя, он всегда запирал ее.
— Не стоит беспокоиться, господин Куртуа, — вдруг донесся из комнаты незнакомый голос. — Здесь уже открыто. Мы давно ждем вас.
Кто–то чиркнул спичкой и поднес ее к лампе. Петр Гермогенович увидел пристава и двух жандармов, выдвинутые ящики стола, развороченную постель…
— Может быть, господа объяснят, что это значит? — спросил Смидович.
Жандармский офицер молча протянул ему ордер на обыск. У офицера было холеное лицо и глаза с воспаленными белками.
Из хозяйской комнаты вышли перепуганная пани Тереза, оба ее сына, дворник, еще какой–то мужчина, наверное, из понятых.
— Езус–Мария, пан Эдуард! Что такое, чего хотят от вас господа? Нам приказали сидеть в комнате и не выходить, пока вы не придете. Такая тень на нашу фамилию!..
— Успокойтесь, пани Тереза, я…
— Потрудитесь не разговаривать! — приказал жандармский офицер.
На столе лежала стопка книг, вынутых из ящиков, письма, рукопись статьи, подготовленной для «Рабочей мысли». «Книги как будто все легальные, разрешенные к печати, — подумал Смидович. — Письма тоже безобидные. Разве вот рукопись».
Как раз сейчас ее листал пристав, даже вроде бы с интересом.
— Весьма любопытные мысли высказывает здесь господин Куртуа, — промолвил он, протягивая рукопись офицеру. — Извольте полюбопытствовать. Ссылки на работы государственного преступника Ульянова…