Надо что-то сделать, неотступно стучала в голове мысль. Она огляделась вокруг в поисках подходящего оружия. Острый камень? Сойдет. И камень, брошенный женской рукой, полетел в дикаря. Скайлар целилась ему в голову, но задела лишь плечо. Взревев от боли, дикарь обернулся. Ястреб как-то вдруг перестал его интересовать. Кроу бросился к ней.
Скайлар повернулась и побежала, но вот неудача — споткнулась о тело мертвого воина кроу и растянулась рядом с ним, с ужасом глядя в остекленевшие, поднятые к небу невидящие глаза. Она вскрикнула от ужаса и попыталась встать, но дикарь, подоспевший в этот момент, обхватил ее за талию, не давая убежать. Все силы, которые у нее были, Скайлар положила на то, чтобы вырваться, но бесполезно, удары и выпады ничего не дали, сильные руки оттащили ее назад.
Пока шла драка, Скайлар заметила, что один из четырех воинов куда-то исчез. Не иначе как отправился за лошадьми.. Предположения оказались верны. Индеец, крепко удерживающий пленницу рядом с собой, подтащил ее к невысокой крепкой лошади и перекинул через спину животного, а сам вскочил сзади. Воспользовавшись тем, что Ястреб вовлечен в яростную схватку, два индейца, прихватив с собой мерина Скайлар, поспешили ретироваться. Была, правда, одна остановка, когда они захотели увести Тора — коня Ястреба, но, слишком норовистый, он не дался им в руки. Конь вставал на дыбы и громко ржал, не подпуская к себе никого, так что после нескольких попыток индейцы почли за лучшее не трогать его.
Скайлар кричала снова и снова, так громко, как только могла. Надо же быть такой неосмотрительной! — ругала она себя. Захотела уединиться! И вот, пожалуйста, никого, кто помог бы ей, рядом не оказалось. Ястреба, должно быть, убьют.
А ее…
Она пошевелилась, дернулась, пытаясь встать, но кроу был отличным наездником. Лошадь неслась со все увеличивающейся скоростью. Рытвины, насыпи, обрывы — животное с легкостью преодолевало преграды. Вверх — вниз. Голова молодой женщины то и дело билась о бок лошади. Она отчаянно старалась не потерять присутствие духа. Куда они ехали, разобрать трудно, дорога проходила через скалы. Под ногами камни, камни вокруг, если упадешь, разобьешься насмерть.
Что сейчас с Ястребом? Если он погибнет, ей этого не пережить. Как глупо! Во всем виноват он. Впрочем, она тоже хороша — взяла и ушла из лагеря. Все из-за этого дурацкого мула. Если бы Ястреб не подшучивал постоянно. Если бы только она могла все рассказать. Однако спасать ее, не думая о риске, он все же бросился.
Глаза затуманились слезами. Жив ли он? Вряд ли.
Как узнать, что с ним?
Но вот индеец натянул поводья, и лошадь остановилась на окруженной со всех сторон скалами площадке. Еще индейцы! Приветствия, возбужденные голоса. Скайлар стащили на землю. Индейские воины, сколько их? Она пыталась сосчитать. Двое привезли ее, и еще пять. Встали кружком и принялись толкать пленницу от одного к другому, чтобы получше рассмотреть и поиздеваться.
Однако страха не было, непонятно почему. Куда большее беспокойство вызывала судьба Ястреба, нежели то, что может произойти с ней.
А дикари все толкали и толкали ее по кругу, от одного к другому. Ну все, с нее достаточно! И вот когда ее перебросили в очередной раз, несчастная со всей силы лягнула дикаря в голень. Он взвыл от боли и размахнулся, чтобы ударить.
Но удара не последовало.
Воин, чье лицо было разделено черной полосой на две половины, внезапно сгреб ее в охапку. Скайлар вырвалась, но он завел ей руки назад и крепко связал. Хриплым голосом что-то прокричал, вероятно, приказания, а после оттащил пленницу к скале. Обзор с того места, где она стояла, открывался неплохой, только любой, кто двигался сюда с запада, не мог бы заметить ее. Скайлар бросила на индейца уничтожающий взгляд. Он жестом приказал ей сесть, значит, пока никуда ехать больше не придется, она останется здесь.
Скайлар прислонилась спиной к холодному камню.
Интересно, как долго протянется это «пока»?
Солнце уже село. Последний луч скользнул по скалам, и на землю спустилась ночь. Яркое золото солнца сменилось призрачным серебром полной луны.
Скайлар устремила взгляд туда, где вокруг костра собрались воины кроу. На вертелах поджаривались два освежеванных кролика. Один индеец стоял чуть поодаль, у скалы. В руках его Скайлар разглядела ружье, старый «энфилд», такие были в ходу еще во времена Гражданской войны. «Что он там делает? — гадала она. — Ждет возвращения приятелей или просто стоит на страже?»
Глубокий вздох вырвался из груди. Нельзя просто сидеть здесь и ждать, нужно разработать какой-то план.
Не важно какой, лишь бы действовать. Но что можно придумать, если боль и отчаяние лишают сил.
И все же она должна, ведь дикари могут решить убить ее. Подвергнуть пыткам. Снять скальп. Ну или заставить чистить шкуры бизонов до конца своих дней, прислуживать тем, кто, возможно, убил ее мужа.
«Не смей даже думать об этом!» — осадила она себя. Надо повнимательнее следить за индейцами. Те двое, которые захватили ее, подвергались расспросам главного. Лица выражали то веселье, то изумление. Лучше бы не видеть эту жуткую усмешку, от которой в сердце закрадывается холодный ужас, подумала Скайлар.
Нужно бежать. Правда, руки связаны за спиной. Если б только освободить их…
Увы! Индеец потрудился на славу, воспользовавшись ремнем из сыромятной кожи. Может, попытаться перетереть его о камень?
Она принялась за работу. Осторожно, терпеливо, сосредоточенно.
Заметив, что кто-то подошел очень близко и остановился прямо перед ней, Скайлар замерла и медленно подняла голову. Тот, кто явно считался в этой группе главным, пришел проведать свою жертву. Опустился на корточки и протянул зажатый в пальцах кусок крольчатины. Поднес к самым губам. Скайлар посмотрела сначала на него, потом на мясо и покачала головой. Она боялась, что индеец попытается впихнуть кусок насильно, но нет, он лишь улыбнулся, пожал плечами и встал. Повернулся к остальным индейцам, покачал головой и начал хохотать. Наконец ушел, но предчувствие подсказывало, что он еще вернется.
Время шло. Индейцы продолжали сидеть у костра, смеяться, говорить.
И ждать.
Скайлар же не прекращала своих попыток перетереть ремни.
Отчаянно хотелось пить, но воды ей предлагать… никто и не думал. Плечи затекли, руки ныли. В который раз бросив взгляд на людей у костра, она убедилась, что те по-прежнему увлечены своим разговором. Скайлар подалась вперед и встала. Острые камни больно врезались в ступни. И зачем только она сняла сапоги! Как было бы замечательно, если б Ястреб не оставлял ее одну с этим мулом! Хорошо бы не уходить слишком далеко от лагеря. Хорошо бы Ястреб остался в живых. О да, этого Скайлар хотела больше всего и молила Бога, чтобы он сохранил ему жизнь.
Да и ей самой тоже…
Кроу сейчас, вероятно, хвастаются друг перед другом своими подвигами, смеются над тем, как Скайлар ударила одного из них, скорбят по погибшим.
Привстав на цыпочки, пленница вознамерилась подняться по скале наверх, надеясь, что сможет найти там укрытие. Но не успела сделать и пяти шагов, как почувствовала какое-то движение за спиной.
Это кроу.
Дикарь с лицом, разрисованным черной краской, возник прямо перед ней, губы кривились в усмешке. Похоже, причинять ей боль он не собирался, просто был в немалой степени удивлен.
Оглянувшись, Скайлар увидела еще двоих воинов, отрезавших путь к бегству.
Только бы они не прикасались к ней своими грязными лапами!
Скайлар снова бросилась к скале и прижалась спиной к камню. Один из дикарей подошел к ней и дотронулся до щеки. Индеец с черной раскраской что-то сказал ему, тот брезгливо тряхнул головой, но оставил пленницу в покое.
Какой же несчастной она сейчас себя чувствовала! Размалеванный черной краской дикарь все не уходил. Протянул ей бутыль из тыквы — в таких обычно хранят воду. Скайлар, не опуская глаз, приняла ее. До сих пор все было спокойно, никто не пытался обидеть ее, но и Ястреб не пришел на помощь. «Нет-нет, только не поддавайся отчаянию, — твердила себе она. — Надежда, нужно жить надеждой. Немного отдохнуть и сбежать отсюда. Вода поможет поддержать силы».