При нормальной деятельности мозга эта информация анализируется высшим его отделом – корой больших полушарий, а результаты анализа преобразуются в «программы» ответных действий организма. В процессе осуществления последних в мозг непрерывно продолжает идти поток обратных импульсов о ходе их выполнения. В результате мозг может корректировать ответные действия, приводить их в соответствие с конкретными условиями. А в состоянии сужения сознания на одном определенном круге переживаний, на одной занявшей доминирующее (преобладающее) положение в сознании мысли, одном чувстве, одном желании все постороннее тормозится, подавляется. Возникает диссоциация, рассогласование мозговой деятельности. Глубокое торможение прерывает в этот момент существеннейшие прямые и обратные связи мозга, по которым к нему поступает информация.
Угнетение деятельности отделов мозговой коры, имеющих отношение к мышечному чувству (т.е. отделов, к которым в норме беспрерывно поступает информация о состоянии и деятельности наших мышц, сухожилий, всего аппарата движений), приводит к целому ряду специфических последствий. Главное из них – нарушение восприятии времени и пространства, представления о которых формируются у человека именно на физиологической основе мышечных ощущений. Такие представления складываются постепенно, в процессе жизненного опыта, начиная с первых познавательных движений младенца, когда он вначале следит глазами за светящимся или просто ярко окрашенным предметом, потом тянется к нему рукой, ощупывает. А научившись ходить, идет к нему, осматривает со всех сторон. Так создаются зрительно-мышечные ассоциации, помогающие нам постичь пространственные отношения. Подобным же образом сочетание мышечных ощущений, поступающих в мозг по ходу выполнения того или иного движения, со слуховыми (ухом легче всего уловить длительность звукового раздражения) создает возможность для анализа временных характеристик действительности.
Сочетание мышечного чувства с кожной чувствительностью и постоянно поступающими в мозг импульсами от вестибулярного аппарата (орган равновесия, помещающийся во внутреннем ухе) позволяет отдавать себе отчет о положении тела в пространстве, о его движениях, о прикосновениях к нему, о болевых раздражениях и т.д. Угнетение отделов мозговой коры, связанных с этими видами чувствительности, вызывает субъективное ощущение, что тело теряет вес, падает куда-то или поднимается ввысь. Точно такие же ощущения возникают нередко во сне (чаще всего в моменты засыпания или пробуждения) – кажется, что тело как будто растворяется, исчезает".
Итак, вызванное тягостными воздействиями на психику торможение, подобное плотине, перекрывает питающий сознание поток информации о раздражителях, действующих на организм извне, о процессах, совершающихся в нем самом. Как следствие этого возникает искажение, сужение сознания – состояние отрешенности от самого себя, отчужденности от окружающего мира.
Именно в это время слуху и взору ревностного исполнителя обряда (или просто человека с истерическим складом характера, у которого это состояние могло возникнуть как результат вспышки эмоций, длительно сосредоточенных на узком круге волнующих переживаний и мыслей) предстают образы иного мира. Она расцвечены всеми цветами фантазии, а иногда так густо насыщены чувственной конкретностью, так ярки и объемны, что не могут не быть приняты за нечто вполне достоверное, подлинно cуществующее. Исполнителю обряда кажется, – нет, он твердо верит, убежден! – что он удостоился наконец общения с «чудесным».
В действительности же эти галлюцинаторные образы – результат антагонистических взаимоотношений между заторможенной и возбужденной частью мозга, между огромной массой нервных клеток мозга, охваченных глубоким торможением, и узким, ограниченным комплексом корковых клеток, где пламенеет очаг стойкого, негасимого возбуждения.
Согласно представлениям нейрофизиологии, слово «очаг» здесь не следует понимать буквально – как какой-то строго очерченный в размерах и помещающийся в точно известном месте участок коры мозга. На самом деле в роли очага выступает целое созвездие (или, как говорят физиологи, – констелляция) разбросанных далеко друг от друга нервных клеток. Они связаны между собой в единое функциональное целое не соседством, а общей работой, совместным участием в неоднократно повторяющейся деятельности. Если речь идет об исполнителе мистического обряда, то у него этим очагом стойкого возбуждения является то созвездие клеток, в котором зафиксирована информация, связанная с самым сокровенным и близким для этого человека кругом представлений о мире надматериальных сил и существ, с его мыслями и чувствами о боге, духах, душе, высших могуществах, демонах, ангелах, рае и аде, то есть главной, верховной доминантой его личности – мистическим мировосприятием.
Ведь характерное для того или иного человека мироощущение, строй его мышления и чувств, главный угол преломления в его психике всех впечатлений мира (природы, людей, самого себя) – это не абстракция, не чисто словесное определение, а воплощенная в материальных структурах мозга, в его функциональных системах доминирующая эмоциональная настройка личности. И настройка весьма стойкая, туго поддающаяся изменению. Точнее всего здесь подошло бы сравнение с музыкальным ключом, определяющим звучание идущих за ним нотных знаков. Так и мироощущение – это своего рода ключ, в котором для человека звучит мелодия мира в целом и каждое его явление в отдельности.
При обычном, ясном сознании, когда разум бодрствует, когда мозг работает как единое гармоничное целое, постоянно реющие в воображении мистика образы и представления даже и для него самого не выглядят как воспринимаемая в данный момент подлинная реальность. Они не идут ни в какое сопоставление с ее яркостью, живостью и сочностью, так бледны они и бесплотны. Но жар веры в их существование постоянно подспудно тлеет в сознании мистика.
Безмерное желание приобщиться к могуществу потусторонних сил руководит им, когда он приступает к обряду, и нарастает по мере его исполнения. И вот на фоне наступивших в результате предпринятых им отчаянных усилий сумерек сознания, на фоне залившего его мозг глубокого торможения этот островок постоянно тлеющих чувств и желаний вдруг вспыхивает ослепительным огнем.
Это высвобождается из-под сурового контроля высшего этажа мозга (из-под сдерживающего влияния коры больших полушарий) деятельность связанных с эмоциями подкорковых центров. Они, подобно батареям аккумулятора, посылают концентрированный заряд энергии и подвижную констелляцию нервных клеток, связанную с волнующими в этот момент переживаниями. Благодаря этому давняя дремлющая верховная доминанта личности получает неоправданно большую силу, отчего лелеемые ею образы и представления приобретают насыщенность, присущую реальности, а говоря проще – воображаемое принимается за действительное. Более того, нередко то, что доныне реяло лишь в фантазии мистика, выглядит в этот момент ярче, впечатляюще и значительнее живого восприятия. Происходит так потому, что возбуждение в доминирующем созвездии нервных клеток достигает уровня патологического накала, то есть такой силы и остроты, которой никогда не бывает при нормальном, подлинном восприятии реальной действительности, в условиях ясного, незатемненного, неискаженного, несуженного сознания.