Низко склонив голову, эконом протянул им копьемеч. Оба духа одновременно взялись за артефакт, который в их руках тут же распался на меч и копьё. Они подняли вверх каждый своё оружие, и, попрощавшись со своими подданными, взвили ввысь своих гигантских драконов и исчезли в свете солнца. Артур Пендрагон поклонился гулсенцам, улыбнулся и произнёс:
- Вы выполнили свой долг, воины, как и я. Теперь Британия и ваше королевство вновь свободны. Прощайте. И знайте, что если я снова понадоблюсь вам, то не сомневайтесь, я снова приду и, как и прежде, встану на защиту своей родины.
Наследники и их отряд поклонились в ответ великому королю, который, как только они подняли головы, уже исчез. Но вместе с победой к отряду пришло новое горе: оказалось, что когда король звероидов схватил Сейвьюра за правое крыло, в котором находился Оптимус, гулсенцу не удалось увернуться, и он был раздавлен тяжёлой клешнёй. И теперь весь отряд окружил несчастного Олди, который не желал верить в то, что его хозяина больше нет и что даже тело его теперь будет невозможно найти, чтобы похоронить. Рудольф как никто понимал сейчас чувства несчастного старика. Брайан, которому в бою с королём звероидов удалось пару раз ударить мечом монстра и отомстить за своих убитых родителей, что-то прошептал Рудольфу на ухо, и тот, взглянув на Олди, подлетел к нему и предложил объединение их как Скорбящих. Он не знал, согласится ли Олди сразу же после того, как узнал о случившемся, но старик посмотрел на Рудольфа и кивнул – думать, готов ли он принять другого хозяина, было бы пустой тратой времени, всё равно другого выбора ему не оставалось, ведь в его возрасте оставаться Скорбящим Навек было бы безрассудством, тем более что заботиться о нём было больше некому.
- Это правильное решение, Олди, – улыбнулся Найлз. – Не мучай себя мыслями, правильно ли ты поступил, и не вини себя в гибели Оптимуса – не ты был тому виной. Главное, что все остальные остались целы в этой схватке. Я думаю, ты ещё будешь счастлив – Рудольф докажет тебе это своей заботой о тебе. А вот мне, – он вздохнул, – похоже, уже никогда не испытать настоящего счастья.
- О чём ты говоришь, Найлз? – тронув эконома за плечо, спросил Винсент.
Найлз вздохнул и, не оборачиваясь, печально ответил:
- Ваши глаза, господин…
- Господи, Найлз, я же тебе говорил, что, разумеется, не оставлю так это, – попытался успокоить его герцог. – Меня вылечат, обещаю тебе, – если только в Лондоне осталась цела офтальмологическая клиника. А если нет – отправимся в другой город, только не волнуйся за меня. По правде говоря, тебе досталось гораздо сильнее, чем мне, – все эти приступы… Да, решено: я положу тебя в нейрохирургию, и твою голову приведут в порядок. Я не хочу, чтобы ты и дальше так страдал.
Найлз улыбнулся, обернувшись к хозяину.
- Будем надеяться, ваша светлость, что вам вернут зрение. Тогда, даже несмотря на собственные проблемы, я буду счастлив. А пока нам нужно проделать колоссальную работу по возрождению нашей столицы и всей страны – избавить её от демосов там, где они ещё остались, и разыскать тех, кто уцелел после переворота, чтобы они и их дети встали у руля власти и достойно правили нашей страной.
- Погоди, Найлз, ты что, всерьёз собираешься найти нам нового короля? – в недоумении спросил герцог.
- А зачем искать? – улыбнулся эконом. – Он передо мной.
- Я? – опешил Винсент. – Нет уж, Найлз. Слепой не может быть королём. Ты хоть чувствуешь, как нелепо и смешно звучит сие словосочетание? Я могу пойти по стопам своего покойного отца и стать премьер-министром, но и этого я не хочу, не говоря уже о более высокой должности. Поэтому решать это стоит не нам, а нашему народу – если, конечно, он признает своих избавителей.
- Так давайте прямо сейчас и узнаем их мнение, – предложил эконом и скомандовал отряду: – К Вестминстерскому дворцу!
- Точнее, его развалинам, – мрачно дополнил герцог.
- Да, ваша светлость, – с грустью согласился Найлз. – Как ни прискорбно это сознавать, но эта война забрала с собой наших лучших воинов… Мы проводим их всех в последний путь с почестями, достойными настоящих героев.
Рванув поводья, эконом повёл отряд на место скорби. Снижаясь над тем, что когда-то было величественным Вестминстерским дворцом, воины Гулсена переживали тяжёлые чувства. Поэтому Наследники сочли необходимым немедленно разобрать все завалы, и отряд приступил к работе. Драконы поднимали тяжёлые плиты и разгребали лапами горы из камней, а люди все вместе помогали им, убирая плиты поменьше. Постепенно вокруг них стал собираться народ – простые лондонцы, которые несколько дней жили в неведении среди грома войны и взявшихся неизвестно откуда ужасных монстров. Они слышали то обращение, что передали тогда Наследники из штаба Оутсена, но никто из них не поверил в истинные намерения пришельцев. А сейчас они видели совсем иную картину, и поняли, что враг не стал бы возвращаться назад, чтобы откопать тела убитых товарищей. И в каждом из них проснулась истина. Их город очищен. Нет ни демосов, ни тех ужасных монстров на огромных звездолётах – есть только эти люди, непохожие на них ни внешностью, ни одеждой, но с теми же чувствами, что и у них, и с теми же элементарными человеческими ценностями. Они спасли их от, возможно, даже более коварного врага, чем демосы. И, несомненно, заслуживали признания как победителей со стороны всех горожан.
Гулсенцы и Наследники не заметили, как в процесс разбора завалов помимо них включились и те, кто только что наблюдал за ними с почтительного расстояния. И мужчины, и женщины, и даже дети – все, кто мог хоть в чём-то помочь в меру своих сил, включились в общую работу. Удивлённые поначалу гулсенцы стали трудиться теперь бок о бок с англичанами без всяких лишних разъяснений – слова здесь были попросту не нужны. Но наступил поздний вечер, а неразобранных завалов было всё ещё очень много, к тому же не было пока найдено ни одного тела. Найлз решил приостановить работу и, подойдя к одному из горожан, объяснил ситуацию и попросил указать, где бы они смогли переночевать. Человек оказался владельцем одного из отелей Лондона, уцелевшего после двух дней боя и избежавшего гнева мантикоры. Он сказал, что с радостью предоставит номера всем этим людям абсолютно бесплатно, и сделает всё для того, чтобы победителям было комфортно. А взамен он попросил Найлза рассказать ему о них – откуда они взялись и почему встали на защиту Англии. Эконом согласился, и отряд, спустившись с завалов, сел на драконов и последовал за хозяином отеля. Остальные лондонцы сопровождали рыцарей до места ночёвки, окружив их драконов и с любопытством рассматривая необычных животных. И по мере их продвижения по улицам города число любопытствующих только росло, в результате чего к концу их пути за гулсенцами шёл уже чуть ли не весь Лондон.
Разместив драконов в большом парке перед отелем, Наследники и рыцари Гулсена вошли в здание. Хозяин отеля предложил провести каждого из них в свой номер, но его гости отказались, пожелав остаться ночевать все вместе, и ему не оставалось ничего другого, кроме как расположить их в большом банкетном зале, куда были спешно перенесены кровати и столы, на которые были поставлены все имеющиеся в отеле блюда. Попробовав непривычную пищу, гулсенцы нашли её вполне вкусной и питательной, и за ужином Найлз рассказал хозяину отеля всю их историю от начала до конца, и закончил только далеко за полночь. А напоследок попросил, чтобы он записал и передал, если сможет, эту информацию в эфир. Найлз надеялся, что после этого откликнутся те, кто мог бы начать вместе с ними восстанавливать Британию и её устои, очистив от остатков демосовской власти другие города. И хозяин отеля пообещал, что сделает всё, что в его силах, зависящее и независящее, чтобы положить начало возрождению страны. И, впечатлённый невероятной историей, он не спал всю ночь и печатал всё то, что только что услышал. И уже под утро выполнил своё обещание.
Уставшие рыцари провели первую спокойную ночь, чтобы с рассветом вновь взяться за разборы завалов. Лондонцы, стоявшие возле отеля, не расходились, и, когда гулсенцы вышли из здания и, сев на драконов, снова отправились к Вестминстеру, вся толпа последовала за ними. Но теперь у каждого в руках был какой-нибудь инструмент. И Найлзу вдруг показалось, что Англия и Гулсен действительно слились воедино, пусть не своими физическими мирами, но уж точно духовным единомыслием.