Мэр произнёс речь, где от имени города и всей страны искренне благодарил гулсенцев за проявленное в жестокой схватке мужество. При этом мэр заметил, что, сражаясь не со своим врагом и не на своей территории, эти люди явили тем самым пример благородства и самопожертвования ради своих братьев по параллельному миру. И уже достойно вознаграждены за это победой и благодарностью английского народа. Он посетовал на то, что не может вручить им королевские и правительственные награды, но эти награды было пока некому выплавлять, а демосы растащили во время переворота всё золото, поэтому мэр решил наградить победителей тем, что, на его взгляд, представляется не менее ценным – памятью. И не только в будущих памятниках, а в истории Англии и всего остального мира. Книга о Гулсене уже пишется, добавил он, и на её страницах будет запечатлено всё то, что они поведали им. Затем мэр пожелал отряду доброго пути с надеждой ещё когда-нибудь с ними встретиться, будто бы гулсенцы уезжали не навсегда из этого мира, а в какой-нибудь соседний город. Однако Найлз, в отличие от мэра знающий, чем может обернуться такое пожелание о встрече, потихоньку сплюнул через левое плечо.
Затем слово было дано дворецкому. Найлз поначалу не знал, что ещё можно сказать помимо слов благодарности. Он видел сидящих на одном драконе Рудольфа и Олди, махавших ему руками, и подумал, что будет не лишним упомянуть о тех, кого уже нет с ними, – ведь они ценой своих жизней добыли эту победу, и, назвав в своей речи имена всех погибших, он попросил Скорбящих помнить о тех, кто навсегда остался в параллельном мире Гулсена, но никогда не думать о том, чтобы сюда вернуться, ибо если это случится, то лишь по причине новой войны, а этого никто из них не хотел.
- Пока что мы и наши миры встречаемся, чтобы объединиться против врага, – говорил Найлз. – И это происходит уже в третий раз. Но время, когда Англия и Гулсен объединятся в один мир, ещё не пришло. Все мы верим, что наше общее желание когда-нибудь сбудется, но не через год и не через сто лет. Нам нужно ждать, и, что самое главное, – верить в то, что это пройзойдёт. В отличие от законов государств, законы миров вечны, а для того, чтобы эти законы работали в нашу пользу, мы должны научиться делать лучше свою собственную жизнь и мир, в котором живём – я обращаюсь сейчас в большей степени к вам, англичане. Давайте вместе строить свою жизнь и делать её день ото дня всё лучше и лучше – так, как это делают гулсенцы, и вот увидите, со временем вы почувствуете результат. И вот тогда мы станем сильнее и будем одним лишь этим намного ближе душою к нашему параллельному королевству.
Произнеся ещё несколько слов об отдельных членах отряда, особенно ему дорогих, Найлз поклонился и, сопровождаемый заслуженными аплодисментами, сошёл с трибуны и направился к всадникам, чтобы проститься с ними по-настоящему. И в первую очередь он подошёл к Брайану, которого взял в седло один из рыцарей Ансерва.
- Ну что, Брайан, давай прощаться с тобой, – улыбнулся Найлз. – Я вижу, ты уже не боишься садиться на чужого дракона?
Мальчик наклонился и крепко обнял дворецкого.
- Я буду очень скучать по тебе, Найлз, – всхлипывая, произнёс принц. – С тобой и Винсентом я столько всего пережил, мне было так здорово сражаться вместе с вами, вы такие добрые… и смелые…
- Ты тоже очень добрый и смелый мальчуган, Брайан, – улыбнулся Найлз. – Ты показал себя настоящим мужчиной в последней схватке, и я очень тобой горжусь. Теперь твой долг будет состоять уже в другом, ну, ты меня понимаешь, – подмигнул он мальчику, тут же поймав непонимающий взгляд рыцаря Ансерва.
- Прощай, Найлз, – произнёс Брайан, отпуская его плечи. – Я никогда не забуду тебя и Винсента.
- Вот, держи, – дворецкий вложил принцу в ладонь маленькую фигурку льва. – Это сувенир тебе на память.
- Спасибо, – мальчик принялся было разглядывать подарок, но спохватился и виновато произнёс:
- Найлз, но у меня ничего нет для тебя взамен, ведь свой талисман – драконью чешуйку – я отдал тогда Констанцию в его последний путь…
- Нет, Брайан, мне ничего от тебя не нужно, – улыбнулся Найлз. – Главное, чтобы ты стал тем, кем тебе полагается стать – вот тогда это будет лучший подарок для меня.
- Обещаю, что стану, – сказал принц и обнял Найлза за шею. – Прощай.
- Прощай, Брайан, – с грустью произнёс дворецкий. Слэйд залаял, в свою очередь прощаясь с мальчиком, а затем вдруг вскочил в седло, и этим заставил Брайана рассмеяться. Обняв собаку и поцеловав её в нос, принц погладил Слэйда по гладкой чёрной голове, и тот, облизав лицо мальчика, звонко гавкнул на прощанье и спрыгнул на землю.
Обойдя весь отряд и попрощавшись с каждым из рыцарей, Найлз вернулся на трибуну. Но перед этим он долго о чём-то разговаривал с Рудольфом и Олди, и, когда мэр спросил дворецкого, что они обсуждали, Найлз ответил:
- Там, куда они летят, господин мэр, кроме них ещё никто не бывал, и я просто посоветовал им держаться вместе и включить карманные фонарики, которые я вчера попросил вас подарить каждому члену отряда. Вы наверняка слышали о чёрной границе из их рассказов – так вот: только таким путём они могут в данный момент вернуться в Гулсен, да поможет им в этом Великий Фреммор.
- Фреммор? Чёрная граница? – переспросил мэр. – Ах да, вспомнил! А вчера я так удивился, когда вы попросили меня раздать им фонарики. Ну что ж, думаю, что теперь темнота им будет не страшна.
Найлз кивнул, улыбнувшись. Ему оставалось только надеяться на то, что отряду не придётся возвращаться обратно в случае, если границы Гулсена они не обнаружат. И изо всех сил молил Первого слугу, чтобы этого не случилось, понимая теперь, почему во время коллективной молитвы Великий Фреммор не вступил с ними в контакт. Он хотел, чтобы они сами приняли решение и в итоге увидели границу. Что ж, уж чего-чего, а мудрости Первому слуге было не занимать.
Приказав народу освободить пространство площади, мэр по совету Найлза склонил перед победителями одно колено, и все гулсенцы тут же поклонились ему в ответ. Затем они хором выкрикнули последние слова прощания, и Рудольф затрубил в рог, подавая сигнал отряду поднимать драконов в воздух. И через несколько минут площадь накрыла одна большая тень: драконы зависли в небе, ожидая команды ведущих отряд Рудольфа и Олди, который теперь не выглядел таким несчастным, как после потери своего хозяина Оптимуса. Да и Рудольф печалился лишь оттого, что они покидали Англию. Конечно, и тот, и другой будут вечно помнить своих господина и слугу, оставшихся здесь, в Лондоне, теперь уже навсегда, но, нашедшие поддержку друг в друге, они всё же не будут такими одинокими, как раньше. И официальное объединение Скорбящих свяжет их вместе уже по-настоящему и навеки.
Жители Лондона махали руками и выкрикивали благодарственные слова своим избавителям, а Найлз вместе со всеми смотрел вверх, туда, где солнце щедро освещало силуэты всадников, тоже махавших им руками, пока Рудольф не поднял свой меч, подавая сигнал трогаться в путь. И отряд начал движение.
Взвившись на драконах высоко в небеса, рыцари Гулсена сделали большой круг над городом, прощаясь со своим параллельным миром, а уже на окраине города, – круг над могилами своих погибших соратников и их драконов, а затем, набрав высоту, устремились навстречу своей родине.
- Прощай, Лондон, прощай, Англия, – в последний раз взглянув вниз, промолвил Рудольф. – Вы на многое открыли нам глаза.
- Надеюсь, что хозяин Найлза поправится, – вздохнул Олди. – И они проживут свои жизни в счастье и достатке.
- Как и мы с тобою, Олди, – положил ему руку на плечо Рудольф. – Верь мне. Я сделаю всё, чтобы ты был счастлив, и пускай я никогда не смогу в полной мере заменить тебе Оптимуса, знай: беда, случившаяся со мной, сделала меня сильнее, и ты тоже должен быть сильным, Олди. Я очень любил Констанция, и не задумываясь отдал бы за него свою жизнь, как и ты за своего господина. Но, увы, мы не можем всё знать наперёд. Если бы мы знали, всех этих нелепых смертей удалось бы избежать. Но мы не в силах видеть будущее, поэтому нам остаётся только одно: беречь ещё больше то, что сумели сохранить.
- Вы правы, сэр, – ответил старик, прислонившись к груди своего нового хозяина. – Я так устал от всей этой суеты с нашим отлётом. Полетели домой.