- И что самое ужасное, – добавил Джойс, – обмен негативной энергией от этого не прекратился. А мы с Гареем не сможем вернуться домой, ведь, вероятнее всего, только Оутсен и знает, как остановить процесс разрушения наших миров. Но он продал мне этот чёртов особняк, чтобы, наверное, избежать возмездия со стороны гулсенцев и обрушить это возмездие на того, кто этот особняк у него купит, то есть, на меня! Скорее всего, этот негодяй именно так и думал. И намеренно оставил знак Гулла среди старых досок в целости и сохранности как доказательство того, что именно владелец дома заварил всю эту кашу. Теперь нам не вернуться назад, и, даже узнав первопричину, мы всё равно не знаем, как предотвратить надвигающуюся катастрофу и гибель обеих наших миров!
- Ну довольно болтать! – оборвал речь лорда недовольный возглас. Джойс поднял взгляд на Джеральда. – Вижу, вы всё поняли. А теперь летите за мной, как и обещали.
- Ничего мы тебе не обещали! – грозно выкрикнул лорд, привстав в стременах. – Это тебе мы советуем сдаться, чтобы прекратить уже, наконец, это безумие! Ты должен признать Лайонелла О`Крайтона своим хозяином, Джеральд, и тогда мы вместе сможем восстановить мир в королевстве и решить, как иным способом блокировать энергию, разрушающую наши миры.
- Слишком многого хотите! – зарычал дворецкий. – Ветвь Ансерв и часть ветви Анкраун по-прежнему за меня, так что я не отступлю, не надейтесь! И если не желаете сдаться по-хорошему, ну что ж…
Он направил Слэя резко вниз и скрылся из виду.
- О Господи, нет! – вырвалось у лорда.
- Что такое, призванный? – в тревоге спросил монарх.
- Быстрее за ним! – завопил Джойс. – Там Гарей и Дерек, они покалечены и не могут передвигаться, Джеральд хочет их найти!
Лайонелл О`Крайтон вмиг дёрнул поводья, пустив стального дракона вдогонку. Гарей с Дереком всё это время прятались в густом кустарнике и с ужасом наблюдали за битвой драконов, подбадривая друг друга, как могли. Но, увы, кусты были не слишком надёжным укрытием: человеческий глаз их заметить не мог, зато сверхострое драконье зрение разглядело прячущихся людей без труда, и Слэй, зашипев, камнем, как коршун, пал вниз, и через мгновенье одна из целей была у него в когтях.
Словно почуяв, что произошло, всё это время парящий в небе Гиацинт, только недавно придя в себя после удушающей хватки Слэя, вдруг громко, горестно взревел и нырнул в облака, нагоняя бронзового дракона. Следуя за коварным ансервцем, Лайонелл и Джойс увидели красного дракона. Весь его вид говорил о том, что Гиацинта постигло огромное горе, и поняли, кого именно схватил в когти Слэй.
Содрогнувшись при мысли о том, что бы он сам испытал, если бы вместо Дерека в когтях врага оказался его Гарей, он, Джойс, точно не вынес бы этого, и уж точно у него бы не хватило сил рвануться вслед за похитителем, как сейчас это делал Гиацинт. Два дракона на бешеной скорости преследовали третьего, несущегося в сторону дворца Гулсенскасл, до которого было никак не меньше дня непрерывного полёта, поэтому лорд и монарх не сомневались в том, что через час или два Слэй выбьется из сил, и тогда против двух сильных драконов и людей ему и его хозяину не выстоять.
Однако Джеральд внезапно остановил Слэя и развернулся к преследуемым. Монарх Гулсена дёрнул поводья стального, однако Гиацинт продолжил атаку, промелькнув мимо них в один миг.
- Гиацинт, стой!!! – что есть силы вскричал Джойс, но красный дракон его не слышал. Его полный боли взгляд был устремлён в одну точку – на зажатого в когтях передних лап Слэя беспомощного Дерека, перепуганного и ослабшего вдвойне от переживаемого страха. Но его лицо озарилось надеждой, когда он увидел мчащегося ему навстречу Гиацинта.
- Получай! – услышал красный дракон за миг до того, как настигнуть похитителей своего хозяина. Что-то длинное и острое врезалось вдруг ему в грудь, вызвав чудовищную боль и насквозь пронзив бешено бьющееся сердце. Из пасти дракона вырвался оглушающий вопль, больше похожий на человеческий стон. И этот вопль вызвал такое сильное эхо, что у людей, включая Джеральда, побежали по спине мурашки. А пронзённый копьём Сенджамина Гиацинт, дёрнувшись вперёд, словно всё ещё пытаясь продолжить свой полёт, устало закрыл потухшие глаза и камнем обрушился вниз, скрывшись за облаками.
Оставшись без копья, Джеральд тем не менее не спешил спускаться вниз, чтобы его подобрать. Он хотел насладиться ужасом своих противников, а в особенности – Дерека, на глазах которого он расправился с его драконом.
Не обращая внимания на проклятья, посылаемые ему рыдающим и пытающимся выбраться из хватки Слэя пленником, Джеральд расхохотался и обратился к Лайонеллу, в потрясении глядевшему на него:
- Ну, ты по-прежнему не желаешь сдаться мне? – ехидно произнёс он.
Монарх Гулсена тяжело задышал и, как почувствовал Джойс, у него просто не осталось сил ответить своему дворецкому после всего того, что тот уже натворил. Поэтому вместо Лайонелла ответил он:
- Теперь мы уж точно не сдадимся, убийца драконов! – гневно начал лорд. – Сейчас же отпусти Дерека, ты и так причинил ему боль, он возненавидел тебя! Сколько ещё людей должно тебя возненавидеть, чтобы ты, наконец, успокоился???
В ответ Джеральд Лэнс поднял вверх правую руку, и потрясённый лорд увидел в ней не что иное, как… радиотелефон! Видя его изумление, Джеральд усмехнулся и ответил:
- Уже нисколько. Я успокоился. Потому что сейчас я вызову сюда всё войско Гулсенскасла. Ты не так давно спрашивал у меня, англичанин, как я это сделаю. А вот как, – он поднёс устройство к лицу и нажал несколько кнопок. Через некоторое время он произнёс: – Примите сигнал. Войско к бою. – И, убрав аппарат, довольно осклабился. – Небольшой презент от Оутсена, когда я у него гостил. И единственное, что мне действительно понравилось в вашем мире. Оутсен поистине великий человек. Будь он гулсенцем, я бы с радостью стал ему служить. – Издевательски взглянул он на монарха, а затем на Джойса. – А теперь эта полезная штучка помогла мне вызвать для вас неминуемую смерть, от которой вы уже не улетите ни на одном драконе мира, ха-ха-ха!!!
Он развернул Слэя и помчался вниз, чтобы забрать копьё Сенджамина из тела поверженного Гиацинта.
- За ним! – очнувшись от потрясения, вскричал Джойс, и монарх, дёрнув поводья, устремил дракона следом.
Но они опоздали: мёртвый Гиацинт лежал в луже крови, а копьё уже не торчало из его пробитой груди. А вдалеке в небесах была видна уже только неясная точка спасающегося бегством дворецкого на бронзовом драконе. И, что самое ужасное, они потеряли шанс не только завладеть копьём и пленить Джеральда, но и спасти из лап Слэя Дерека.
Спрыгнув с дракона, Джойс в отчаянии ударил кулаком по размякшей от дождя земле. Ливень понемногу стихал, и вскоре выглянуло солнце. А они с монархом так и стояли подле тела Гиацинта, чтя память храброго дракона, не убоявшегося смерти ради попытки спасения своего всадника. Но эта жертва оказалась напрасной, и Джеральд вновь обхитрил их. Лорд не мог поверить в то, что только что произошло. Оутсен научил гулсенца обращаться со сложной электроникой! И тот, с кем связывался дворецкий, принял этот звонок. Неужели Джеральд и вправду настолько умён, хитёр и прозорлив? Нарушив тишину, Джойс повернулся к стоявшему с низко опущенной головой монарху и осторожно, боясь нарушить его скорбь, спросил об этом. Лайонелл О`Крайтон долго не отвечал, но всё же в какой-то момент поднял голову и с грустью произнёс:
- Да, сэр Джойс, Джеральд такой. Он всегда был сметлив, умён и расчётлив, и с возрастом эти качества лишь усиливались в нём. Он во многом лучше меня, поэтому я всегда прислушивался к его советам, да и сам иногда просил у него помощи, ведь он был мне заместо отца... Даже теперь, когда мы знаем первопричину, сэр Джойс, и знаем, что он невиновен в том, что случилось, я тем паче чувствую глубочайшую перед ним вину. Возможно, я проявил слабость, во всём полагаясь на него и в делах государственных, и в делах повседневных, но всё это было во имя любви и ради любви. Я никогда и никого не любил так же сильно, как Джеральда, пока в один прекрасный день эта любовь неожиданно не обратилась в ненависть, также не менее сильную. Он меня возненавидел, но я не держу на него зла и никогда не держал, и по-прежнему люблю его, как лучшего друга. Особенно сильно я это почувствовал именно сейчас, когда всё встало на свои места. Он хочет освободиться, сэр Джойс, но увы, не может справиться со своей болезнью в одиночку, и, что ещё больше меня удручает, не даёт никому, даже мне, помочь ему в этой борьбе. Поэтому мой долг как его господина, которым я всё ещё для него являюсь, мой священный, мой жизненный долг состоит сейчас в том, чтобы исправить пусть не его (я не имею на это никакого права), то хотя бы свои собственные ошибки. Я очень хочу всё исправить, сэр Джойс, это является теперь главной целью, главным смыслом всей моей жизни, но, к сожалению, не в силах этого сделать из-за неприязни ко мне Джеральда. Не считай меня слабым, я выложил бы все свои богатства в уплату за то, чтобы вернуть всё как было, но ни ты, ни я не знаем, как это сделать. Наши миры рушатся, и нам не остановить этот процесс, если мы не можем остановить его даже в самих себе. Я не знаю, разрушил ли Джеральд свой внутренний мир до основания, но точно знаю, что могу сказать утвердительно для самого себя, ибо мой внутренний мир УЖЕ разрушен. А значит, у меня уже упущены все шансы изменить его и остановить распространение этой заразы…