Он умолк, пристально глядя на призванных своими печальными голубыми глазами. Лорд Джойс заёрзал в кресле. Клавдий был прав: они не смогут противостоять Джеральду, если он всё же появится. Но и мысль быть погубленными этим «молоком земли» ужасала. Однако возможность вернуться домой и спасти Гулсен на родной земле была слишком заманчивой, чтобы её отбрасывать. Клятва Истинной преданности лорда не пугала совсем – он и так знал, что Гарей его не предаст ни при каких обстоятельствах. Оставалось только сказать «да» или «нет», и судьба Гулсена будет решена. Джойс уже не сомневался, какой они с Гареем выберут вариант. И уже открыл было рот, чтобы утвердительно ответить Клавдию, как Гарей опередил его.
- Мы остаёмся в посёлке, – твёрдо произнёс он, глядя на Клавдия. Джойс изумлённо обернулся к дворецкому. Губы Гарея были плотно сжаты, он с враждебностью глядел на гулсенца.
- Гарей, что ты… – начал было Джойс, но старик перебил его, продолжив:
- …И примем бой.
- Гарей, погоди! – Джойс даже привстал с кресла, обернувшись к слуге. Он не верил своим ушам. – Ты же понимаешь, нам нечего будет противопоставить его громадной армии! А здесь у нас есть все шансы стать…
- Мертвецами, – Гарей перевёл на господина рассерженный взгляд. – Джеральд предсказуем. А это «молоко» – нет. Поэтому я выбираю битву, ведь именно за этим нас и призвали, разве не так, ваша светлость?
И тут Джойс, кажется, понял, в чём тут дело. И едва удержался от смеха, глядя на своего дворецкого.
- Так-так, Гарей, – с улыбкой произнёс лорд. – Да ты никак ревнуешь меня? – Старик хмуро глянул на него исподлобья. – Боже мой… Я не ожидал от тебя подобной глупости! Ты подумал, что я… – Взглянув на наблюдающего за ними с лёгкой улыбкой Клавдия, лорд смутился и сел обратно в кресло. – Э-э-э… Мистер Майренс, мне кажется, нам нужно идти. Могу я прилететь к вам завтра и рассказать вам о нашем окончательном решении? А то, кажется, наши с Гареем мнения слегка расходятся.
- Конечно, друзья мои, ступайте, – кивнул Скорбящий Калека. – Но помните: от того, какое в конечном итоге решение вы примете, зависит судьба наших миров и наших народов.
Попрощавшись с Клавдием и забрав меч и знак (книгу старик попросил оставить, чтобы он мог изучить её), они вышли из хижины. Отойдя от жилища на приличное расстояние, Джойс остановил Гарея, всё это время в молчании шагавшего рядом.
- Гарей, какого чёрта? Что с тобой опять происходит? Меч Гулла ты в последний раз держал в руках рядом с гнездом Альбины, да и в чёрный пока что не наряжаешься – что тебя злит? То, что я беседовал с Клавдием? Что он пытался нам помочь, или что-то иное? Почему ты так смотрел на него и на меня, ответь! И почему, при всей очевидной правоте Клавдия, ты выбрал битву с заведомо гибельным для всех нас результатом? Или всё дело в том, что ты не любишь рисковать, или, наоборот, любишь? В чём тут дело, Гарей? Скажи! Обычная ревность, или что-то иное?
Выслушивая тираду лорда, дворецкий, поджав губы, молчал. Выждав паузу и так и не дождавшись ответа, Джойс продолжил:
- Пойми, на кону жизни наших миров и наши собственные! Жизнь всей планеты и их королевства! Я понимаю, роли супергероев не могут нравиться, когда на карту поставлено всё человечество, но у нас нет другого выбора! Нам дали шанс, Гарей, шанс умножить наши силы, пусть и рискованный, но шанс, и будет разумнее использовать его, но ты предпочёл быть загубленным этим чокнутым дворецким, чем послушать Клавдия и согласиться с моим решением. Я просто не понимаю, Гарей, ты так и тянешь всех нас в пропасть, что на тебя…
- Он очаровал вас! – вдруг выкрикнул старый дворецкий в лицо лорду. Не совсем поняв, что он имеет в виду, Джойс поднял бровь и удивлённо переспросил:
- Кто очаровал? Каким образом?.. Джеральд?
- Клавдий!!! – закричал Гарей, выпустив наружу вдруг всю свою ярость. – Иначе как объяснить то, что вы, едва увидев его, накинулись на этого «Скорбящего Калеку», словно он вам отец родной и вы сто лет друг друга не видели?! Что вы мне на это скажете, а???
- Гарей, успокойся, – попытался утихомирить Джойс рассерженного ни на шутку дворецкого, отметив про себя, что всё-таки это банальная ревность. – Не знаю насчёт чар, но я действительно почувствовал в этом человеке что-то… что-то…
- Ну? – прорычал Гарей, тяжело дыша. – Смелее, ваша светлость, смелее, договаривайте! Что именно вы почувствовали?
Лорд с укором взглянул дворецкому в глаза.
- Я почувствовал, что он несчастен, – спокойно произнёс он. – Я почувствовал глубокую печаль и потребность в защите. Я почувствовал одиночество. Я почувствовал страх перед немощью и ужас близкой смерти. И мне захотелось утешить этого несчастного, просто утешить, чтобы он хотя бы чуть-чуть улыбнулся, чтобы забыл обо всех своих тревогах, чтобы понял, что уже не так одинок, как прежде, и что есть люди, способные помочь ему преодолеть это горе – потерю своего господина, которую он до сих пор оплакивает. Разве это плохо, Гарей? Разве ты должен ревновать меня к нему? Да это по меньшей мере глупо. Да, ты дорог мне и всё такое, но это не значит, что ты должен прилипнуть ко мне подобно пиявке и сосать из меня кровь, не давая поделиться своей добротой и заботой с другими! Это называется эгоизмом, мой друг. А настоящие слуги никогда не путают преданность с эгоизмом!