Когда жители Небесных Холмов узнали от него о пленении Дерека, вспомнил лорд, то были просто разъярены и возмущены настолько, что были готовы выступить на Гулсенскасл, едва пик их гнева улёгся. В результате у Джойса появилась уверенность в них – он не сомневался, что гулсенцы не дадут Джеральду захватить их посёлок, какое бы огромное войско он с собой ни привёл. Поэтому со спокойной душой лорд мог отправляться к Клавдию.
Прежде чем сообщить Лайонеллу о том, что он готов к полёту, Джойс заглянул в спальню к Гарею. Старик по-прежнему отказывался с ним разговаривать и практически не выходил их своего «убежища», приняв пищу сегодня утром здесь, а не за общим столом.
Постучавшись для приличия, лорд шагнул внутрь и остановился на пороге. Как бы унизительно это ни звучало, но он хотел попросить у Гарея прощения, хотя именно дворецкий должен был это сделать, по мнению Джойса. Он надеялся, что после этого его старик хотя бы немного оттает и перестанет дуться на него. И тогда первые шаги на пути к примирению будут сделаны.
- Гарей, – тихо окликнул лорд старика, поскольку дворецкий сидел у окна в кресле спиной к нему. В ответ он даже не шелохнулся, словно кроме него в спальне больше никого не было.
- Гарей, – чуть громче повторил Джойс, шагнув в глубину комнаты. – Пожалуйста, прости меня за это… – И, подумав, добавил: – Ты знаешь, за что.
Со стороны кресла послышался глубокий вздох, но Гарей по-прежнему не произнёс ни слова. Постояв минуту-другую, Джойс понял, что его попытка так и не увенчалась успехом. И он твёрдо решил больше так не унижаться. Поэтому, не сказав больше ни слова, он медленно вышел за дверь, но, оказавшись за порогом, всё же обернулся и едва слышно произнёс:
- Я дорожу тобой, Гарей.
И скрылся за дверью.
Взнуздывая Стримстила, Лайонелл О`Крайтон пару раз покосился на уныло ковыряющего в земле мечом Гулла Джойса. Он знал, о чём тот думал. Но всё же спросил:
- Он по-прежнему не разговаривает с тобой?
Вздохнув, молодой лорд убрал меч в роскошные ножны, подаренные ему одним из сельчан, и, повернувшись к монарху, подтвердил его слова кивком головы. Покачав головой в ответ, Лайонелл закончил возиться с уздечкой, и, перекинув её через драконью голову, забрался в седло.
- Ладно, не думай об этом, мой друг, – ободряюще произнёс он. – В конце концов, не вечно же ему дуться на тебя. Когда-нибудь всё образумится.
Когда-нибудь… Джойс знал, что времени у них оставалось мало, а ежели Гарей и дальше будет так упорствовать, снедаемый ревностью и упрямством, никакого Эллсдейна им не светит. Лорд понимал: раз старик твёрдо решил остаться в посёлке, то даже он, его господин, не сможет заставить дворецкого изменить своё решение.
Но как-то нужно было это сделать, иначе всё, за что они боролись, погибнет. Только вот как? Может быть, Клавдий даст ему какой-нибудь совет?
Джойс очень многое хотел бы узнать от Скорбящего Калеки, ведь он далеко не всё им рассказал. Лорд, в частности, желал узнать происхождение его прозвища, ведь кроме едва заметной хромоты никаких увечий в облике Клавдия он не заметил. И то, каким образом он «следил» за ними, когда между ним и Джеральдом произошла воздушная битва. Неужели Клавдий обладает магическим зрением – способностью видеть то, что происходит на расстоянии? Это было совершенно немыслимо, ведь не могла же проникнуть в Гулсен вместе с проклятьем ещё и магия! Но вскоре Джойс понял, что не в этом дело. Клавдий, рассказывая им вчера историю победы над Ивом Оутсеном, упомянул одного из гулсенцев – некоего Констанция, обладавшего зачатками сверхспособностей. И тут его осенило: неужели Клавдий – потомок того человека? А что, вполне может быть и такое. И хотя Констанций погиб ещё до окончательной победы над Оутсеном, не было сказано про то, что в Гулсене у него не осталась семья или не было внебрачных детей. Господи, подумал Джойс, когда они с монархом уже летели на драконе, – сплошные внебрачные дети! Что-то будет дальше?
Но самое главное – он хотел спросить у Скорбящего Калеки, почему же он всё-таки так отреагировал, когда впервые увидел Клавдия? Что могло их связывать? Неужели он, Джойс, И ЕГО внебрачный сын?.. Да нет, какая ерунда, подумал он, усмехнувшись собственным мыслям. Уж своего-то умершего отца он знал хорошо и был очень на него похож, о чём ему постоянно твердили друзья и родные. Так что это предположение можно было смело отбросить. Скорее, дело было в магических способностях Клавдия, что увеличивало его внутренний магнетизм во сто крат. Однако верить в то, что простое чувство сострадания вызвало в нём такую жалость к старику, лорд отказывался – слишком уж сильна была вчера его тяга к этому гулсенцу.
Стримстил приземлился на ту самую сопку, что и вчера. Идя по уже знакомому маршруту, Джойс пребывал в тягостных раздумьях, которые всё никак не желали его отпускать. Что, если Гарей так и не простит его? И стоит ли ему продолжать посещать Клавдия, тем самым лишь усугубляя их конфликт? В любом случае, Скорбящий Калека догадается, что случилось, ведь сегодня лорд придёт к нему без Гарея. И уже переходя мостик рядом с его хижиной, молодой лорд почувствовал что-то недоброе, хотя и сам не мог понять, чем это чувство было вызвано – его размышлениями, или же чем-то другим.
Войдя в хижину, он обнаружил Клавдия, пьющего чай за тем самым дубовым столом, за которым они вчера беседовали. Увидев гостя, старик поднял голову и ласково улыбнулся. Однако улыбка тут же исчезла с его уст, как только Клавдий увидел, что Джойс пришёл один.
- А где же твой дворецкий? – удивлённо спросил он.
Лорд тяжело вздохнул, как бы извиняясь. И, усевшись в кресло, рассказал старику, что между ними вчера произошло.
- Великий Фреммор… – пробормотал потрясённый Клавдий, глядя на лорда. – Никогда бы не подумал, что стану причиной чьего-то разлада… Вы говорили с ним, сэр Бенет?
- Нет, – покачал головой молодой лорд. – Я пробовал, даже прощения попросил, но он не хочет со мной разговаривать.
- Что ж, – с грустью произнёс Скорбящий Калека. – Тогда я не вижу другого выхода. Я ещё вчера хотел рассказать вам об одной немаловажной детали, и сожалею, что не успел этого сделать. Возможно, тогда бы ваш дворецкий не стал ревновать вас ко мне. Дело в том, сэр Бенет, что ваша реакция на меня вполне объяснима. Я говорил вам вчера о вашем потенциале, но, как видно, Гарей не до конца меня понял. Я знаю, это прозвучит невероятно, но я с самого начала знал, кто вы, – таинственно произнёс Клавдий, наклонившись вперёд. – А когда ещё и увидел у вас эту книгу, что вы взяли из архива, мои сомнения окончательно развеялись. Я прочёл вчера несколько строк, и, прежде чем буду рассказывать дальше, откройте её и прочтите то, что прочёл я. Страница семьдесят восьмая, абзац пятый.
Книга о Гулле и Сенджамине лежала на столе. Пожав плечами и пока не понимая, что Клавдий имеет в виду, Джойс взял её в руки и послушно открыл на указанной странице.
«…И тогда духи Времени явились Гуллу Великому во сне, и сказали ему: «Наступит час, когда ты вновь вернёшься в королевство, и мечом своим сокрушишь всю нечисть вокруг себя. Но после этого ты уйдёшь туда, откуда пришёл, и больше сюда не вернёшься».
- Я прочёл, мистер Майренс, – сказал лорд слегка недоумённо. – Но пока что не понял, какое отношение это имеет ко мне.
- Прошу, называй меня просто Клавдием, – улыбнулся старик. – А отношение к этому у тебя самое что ни на есть непосредственное. Ведь ты – прямой потомок Гулла Первого, мой друг. А знак Гулла – это его родовой герб, им же и придуманный.
Его слова ошарашили лорда. Зная династию Бенетов с семнадцатого века, Джойс и не предполагал, что она на самом деле куда древнее. Получается, его фамилия на самом деле О`Краун? Джойс О`Краун?