Выслушав запыхавшегося лорда, монарх Гулсена понимающе кивнул и сказал, что прилетит сюда завтра утром. Стримстил взлетел и стремительно помчался прочь.
Джойс не стал говорить монарху привести завтра Нила, ведь если защита от непрошеных гостей, которая охраняла хижину Клавдия, ещё действует, доктор не сможет пройти через неё. И надеялся, что о своей болезни Клавдий ему сам расскажет.
Пока же, вернувшись на свой пост подле постели старика, Джойс присел рядом. Он долго глядел в искажённые временем черты лица старого гулсенца, в сеть многочисленных морщинок, словно это был некий код, который он пытался разгадать, чтобы понять, как исцелить страдающего страшным недугом ансервца. И боялся, смертельно боялся уснуть, потому что страшился того, что, когда он проснётся, Клавдий будет спать уже вечным сном.
Клавдий пребывал в некоем подобии сна, вызванным страшным приступом, и при всём желании не мог проснуться. А Джойс так и уснул на стуле подле его постели…
Наступило утро, но в лишённой окон комнатке по-прежнему царил мрак. И лишь благодаря своей привычке рано вставать Джойс проснулся как раз вовремя, чтобы встретить обещавшего прилететь утром монарха.
Подняв голову, он взглянул на Клавдия. Старик ровно, спокойно дышал. Улыбнувшись, Джойс поднялся и потрогал его лоб. Он был тёплым. Значит, жар спал самостоятельно, чему Джойс был несказанно рад. Однако Клавдий не просыпался, и это очень тревожило молодого лорда. Если старик не реагирует на внешний шум и прикосновения, дело плохо и сон этот нездоровый. Джойсу не хотелось уходить, но, скрепя сердце и повинуясь долгу, он наклонился и на несколько мгновений положил руки на плечи больному.
- Я скоро вернусь, – шёпотом пообещал он. – Держись, отец, прошу тебя…
Он помчался вверх по течению реки. Казалось, Джойс не заметил невольно проскользнувшее слово «отец» в своих словах к Клавдию. Более того, он даже не думал, что оно было произнесено. Но в его мыслях в этот момент родилась интересная теория: а что, если оба их мира не только взаимодействуют, а являются как бы зеркальными отражениями друг друга? Что, если Клавдий – это воплощение его умершего отца по ту сторону реальности? И именно этим, а не каким-то «внутренним потенциалом», объясняется стремление его, Джойса, к тому, чтобы окружить Клавдия заботой и любовью? Очень даже возможно, что так оно и было. Эта мысль поселила радость в душе молодого лорда, и он побежал ещё быстрее.
Вот было бы хорошо, если б он мог в минуты приступа забрать всю боль от Клавдия себе или хотя бы разделить её с ним, тем самым вполовину уменьшив силу страданий несчастного старика. Но на все эти вопросы, он знал, не получит ответа, либо получит, но ещё очень нескоро.
Каково же было удивление лорда, когда, взбежав на сопку, он увидел там помимо монарха Гарея и Нила. Но не успел спросить, как мог молодой Стримстил вынести на себе троих человек, как Гарей метнулся к нему и крепко обнял в слезах. Дворецкий выглядел таким измождённым, несчастным и неухоженным, словно не спал три ночи подряд. Изумлённый Джойс стоял, боясь пошевелиться. А Лайонелл и Нил с улыбкой наблюдали за воссоединением призванных.
- Простите меня, ваша светлость… – всхлипывал Гарей. – Я совершил ошибку, и вы достойно наказали меня вчера… Я… я не сомкнул глаз всю прошлую ночь, не зная, где вы и почему не прилетели…
Джойс поднял недоумённый взгляд на монарха. Но тот только кивнул и подмигнул ему, улыбнувшись. И внезапно лорд понял, в чём заключается причина такого поведения его дворецкого. Прилетев вчера в посёлок, монарх не рассказал ему о намерении лорда остаться с Клавдием. Это было довольно жестоко с его стороны, но разве сам Гарей был менее жесток в своей ревности? Поэтому, подумав так, Джойс кивнул Лайонеллу, благодаря за помощь в примирении.
- Я не держу на тебя зла, Гарей, успокойся, – с улыбкой произнёс Джойс, отстраняя его от себя.
Успокоив Гарея этими словами, Джойс рассказал ему то, что говорил Клавдий насчёт его, лорда, реакции на Скорбящего Калеку. С ужасом осознав, что он, оказывается, не так понял собственного господина, Гарей начал было с новой силой раскаиваться перед ним, но Джойс поспешил успокоить дворецкого. Он был рад видеть и Нила, несмотря на то, что вчера не планировал вызывать его сюда, однако монарх решил иначе. Честно предупредив доктора о том, что вместе с ним они не смогут пробраться через защитные границы вокруг хижины Клавдия, Джойс ожидал, что Нил сам откажется идти с ними, но гулсенец решил рискнуть. И втроём они отправились в путь, шагая очень быстро, ибо лорд сильно волновался за оставленного без присмотра Клавдия.
Когда вдали показались хижина и мостик, Джойс стал наблюдать за Нилом, но гулсенец двигался в прежнем темпе и совершенно свободно, и пока его ничто ни тянуло назад, ни замедляло его шаг, да и ничем другим его действий не ограничивало. Неужели, когда Клавдий спит или пребывает в небытии после своих приступов, защитные барьеры исчезают? «Он же так уязвим», – с жалостью подумал лорд. И окончательно утвердился во мнении, что после того, как их борьба закончится, заберёт его с собой в Англию.
Без особых проблем они пересекли реку, и Джойс буквально влетел в старую хижину, метнувшись к крохотной комнатке. Открыв дверь, он увидел, что Клавдий всё так же лежит в постели, однако теперь глаза старика были открыты и смотрели прямо на него. Эти яркие голубые глаза лучились радостью. Клавдий улыбался, разглядывая своих гостей, и был одинаково рад увидеть и незнакомого ему человека с медицинским вещмешком в руках, и дворецкого Гарея.
- Клавдий, вы очнулись?! – для приличия перейдя на «вы», бросился к старику Джойс. – Как же вы меня напугали вчера, вы же едва не…
- Я… напугал тебя? – несколько удивлённо отозвался старик и слабо улыбнулся, коснувшись рукой его головы. – Прости меня, дружок, я… я слишком разволновался вчера, ведь так много и так долго я ещё никогда никому не пересказывал нашу великую историю, историю славных побед и горьких поражений… Вот вчера ты точно так же утешал меня, и я чувствовал это всей душой и принимал всем сердцем… Однако настолько сильного припадка у меня ещё не было, я едва с ума не сошёл от страшной боли, и лишь благодаря тебе, твоей заботе обо мне, мальчик мой, я сейчас жив и разговариваю с тобой…
- Я очень рад, что вижу вас живым, мистер Майренс, – отстранившись и утирая нахлынувшие на глаза слёзы, сказал лорд, поднимаясь. – И ваши слова – лучшая для меня награда. Я привёл доктора, его зовут Нил Ларри. Мы думали, ваша защита не пропустит его с нами…
- Да, я «видел», что вы идёте ко мне не одни, – кивнул Клавдий. – Но моя защита рухнула прошлой ночью, как только начался припадок, так что мне ещё очень долго придётся её восстанавливать…
- Пожалуйста, не делайте этого! – вдруг вскричал испуганный Джойс. – Вы ещё слишком слабы. – Клавдий согласно кивнул, улыбаясь и по-отечески глядя на молодого лорда. – Лучше расскажите Нилу историю вашей болезни, и он попробует помочь вам.
С этими словами он уступил место доктору, а сам встал рядом с Гареем, в лёгкой тревоге глядя на Клавдия, пытавшегося поудобнее устроиться на подушках, которыми вчера так заботливо обложил его молодой лорд.
- Пойдём, Гарей, – беря дворецкого за плечо, сказал Джойс. – Нам тоже нужно поговорить.
Прикрыв за собой дверь, лорд и слуга уселись в кресла перед столом. Джойсу нужно было окончательно убедиться в том, что Гарей его больше не ревнует, иначе в предстоящем им путешествии в Эллсдейн не будет никакого смысла. К счастью, последние крупицы подозрения быстро рассеялись, едва Гарей, покаялся вновь.
Вскоре к ним вышел Нил. Лорд и слуга в надежде и тревоге уставились на него.
- Ну что я могу вам сказать, – начал Нил, со вздохом усаживаясь в свободное кресло. – По всем признакам, у него падучая болезнь.
- Какая болезнь? – переспросил лорд, подумав, что Нил назвал какую-то типично гулсенскую болезнь. Но тут вмешался Гарей.