Однако недолгое созерцание обновлённого клейма Мастером и Квином было прервано душераздирающим криком Уоллфрида. Осознав, что с ним произошло, дворецкий бросился к ним и начал судорожно хватать то одного, то другого за одежду, и скороговоркой причитать:
- О нет, Мастер! Квин! Что со мной? Что со мною стало?! Я не хочу быть таким, ведь милорд меня попросту не узнает! Это вы попросили Великого Фреммора? Вы???
Мастер схватил мечущегося юношу за плечи, заставив остановиться.
- Успокойся, пожалуйста, Уоллфрид! – произнёс он, не без удивления добавив: – Мы ни о чём подобном его не просили, но почему же ты не рад тому, что озеро вернуло тебе молодость? Я думал, ты ещё как обрадуешься!..
В ответ на его слова Уоллфрид в отчаянии схватился за голову.
- Я был бы рад, если бы просто избавился от своих недугов, но измениться ещё и внешне – этого я не желал и не желаю! Зачем же обманывать природу и нарушать её законы? Великий Фреммор совершил ошибку! Такая награда мне не нужна! Я давным-давно смирился со своими годами, а теперь – что же? Начинать всё заново? Заново учиться жизни, заново совершать уже совершённые когда-то ошибки и переживать все свои мучения снова, и снова страдать этой жизнью?.. Да и как я покажусь теперь милорду? Ведь он не потерпит рядом с собой эдакого зелёного юнца! Великий Фреммор забрал, видимо, вместе с моим возрастом и всю мою мудрость и жизненный опыт, накопленные с годами, а значит, теперь я всего-навсего бесшабашный, пустоголовый мальчишка, который только и может делать, что грабить своего кормильца и мечтать об избавлении от него, как Блэкморт. Нет, я не хочу этого! – Он обратил свирепый взгляд к Серебряному озеру. – Великий Фреммор, верни мне мой возраст и мою мудрость!
- Я не думаю, Уоллфрид, что твоя мудрость ушла вместе с возрастом, – ответил Мастер, тронув его за плечо. – Я думаю, Фреммор не стал бы её у тебя забирать, да и для чего она ему? В озере достаточно и мудрости, и честности, и всего остального, чтобы они помогали людям и лечили их. И если бы Фреммор забрал её у тебя как плату за исцеление силой тех людей, которые отдали их озеру добровольно, какая бы это была награда? Так поступил бы только Блэкморт, который отнимал у других жизнь в обмен на свои услуги. А Фреммор – на стороне Добра, поэтому твоя мудрость, Уоллфрид, по-прежнему с тобой.
- Радуйся, дворецкий, – поддакнул Квин. – Если бы я нашёл Склон Мира, я бы попросил у него бессмертия не задумываясь, а ты, получив почти то же самое, сокрушаешься так, будто неизлечимо болен! И на твоём месте я бы не думал ни о каких лордах, а в особенности о таких, как твой напыщенный Лайтенвуд, который нас чуть не ухлопал! Да я бы эдакому лорду устроил казнь попышнее, чем Блэкморт своему барону! Уж он бы у меня подёргался, негодяй, мерзавец…
Квин и не заметил, насколько далеко он зашёл. Распалившись от фантазий вслух, он не видел, как Уоллфрид, как только речь зашла о его лорде, в мгновение ока подскочил к офицеру сзади, а в следующий момент набросился на него и, вцепившись в плечи, повалил на землю. Теперь, помолодев, Уоллфрид был необычайно ловок и силён. И Квин с ужасом глядел в его горящие свирепой злобой ясные голубые глаза.
Пригвоздив офицера к земле, рассерженный дворецкий, не обращая внимания на крики и бессильные попытки Мастера его оттащить, сверкая глазами, прорычал Квину в лицо, до боли стиснув его плечи своей железной хваткой:
- Не смей говорить такое о моём лорде, ты, жалкий итальянский червяк, иначе я вырву твой язык и заставлю тебя его съесть!
Он резко встал, отпустив насмерть перепуганного офицера, задев спиной повисшего на его могучих плечах Мастера, и, хмуро усевшись на землю, перевёл дух.
- Простите меня, – вдруг произнёс он, посмотрев на товарищей, которые теперь опасались близко к нему подходить. – Вы не знали, что, несмотря на то, что он такой мстительный и жестокий, я всё равно предан ему и люблю его, и хочу вернуться назад, но лишь тогда, когда помогу вам в осуществлении нашей общей мечты – возвращения драконов в наш мир… Но вот сможет ли он признать во мне теперь прежнего Уоллфрида, ведь я так изменился – и внешне, и, наверное, внутренне. Я ведь слишком сильно его люблю, чтобы уйти от него навсегда. И поэтому я должен вернуться к нему как можно скорее. Долг слуги требует от меня этого, ведь если я предам его, то предам и себя, если уже это не сделал, решив пойти с вами. Лишь Великий Фреммор знает ответ на этот вопрос. – Он встал и подошёл к оробевшим товарищам, которые слегка подались назад при его приближении. – Нет-нет, не бойтесь меня. Я переборщил со своим новым состоянием, знаю. Но вы помогли мне поверить в себя и в свои силы, спасибо вам за это. Теперь я понял, что являюсь только лишней обузой для вас, и до сих пор ничем вам не помог…
Он печально вздохнул, опустив голову.
- Не говори так, Уоллфрид, – приблизился к нему Мастер. – Ты спас нам жизни, и даже не один раз. Ты избавил нас от войска Лайтенвуда, обведя его вокруг пальца. И если бы не ты, мы бы все погибли. Ты не испугался Фреммора, перед которым трепетал всю свою жизнь. И ты поступил как настоящий герой, Уоллфрид, спасая нас от верной гибели. Мы дважды обязаны тебе своей жизнью, и это не просто слова. Ты многое сделал для нас, сумев приблизить к разгадке древней легенды, рассказав нам о Фремморе, а значит, приблизив и к Склону Мира. И я, по правде сказать, не придавал особого значения эпизодам про Фреммора в этой легенде, считая их даже не второстепенными, а вообще лишними, побочными и не несущими в себе не только разгадку, но даже хоть какой-нибудь смысл, и считал его выдуманным персонажем, который служит лишь для украшения и без того прекрасной легенды. Но теперь я осознаю свою ошибку, Уоллфрид, и понимаю, насколько важную роль играет Фреммор в легенде. Ключевую роль. Я это понял, когда размышлял об этом ночью в лесу Сандерленда. Связь Фреммора со Склоном Мира самая что ни на есть непосредственная, вот почему я принял решение последовать за ним, руководствуясь строками из легенды. Мы все стали теперь её частью, а ты, Уоллфрид, направил нас на эту дорогу, оберегая и защищая нас на нашем нелёгком пути. Так и должен поступать настоящий друг и союзник. И в этом отношении ты вполне заслуженно можешь поставить себя наравне с твоим Фреммором. Мы рады за тебя, и большое спасибо тебе за всё, Уоллфрид Бергмор из Вейсголлвилда.
- И если ты настолько верен своему слову, Уоллфрид, – с улыбкой добавил Квин, которого настолько поразила речь дворецкого, что он сразу забыл о нанесённой себе обиде, решив, что был справедливо наказан за свой длинный язык. – Возвращайся домой, в замок, к своим корням. А я могу лишь повторить слова Мастера: ты более чем помог нам в нашей миссии. И можешь быть абсолютно уверен в том, что наше общее желание исполнится, и драконы вновь станут неотъемлемой частью нашей жизни. А твой долг сейчас – это вернуться в свой родной мир. Свой долг перед нами ты уже исполнил. И я тоже говорю тебе спасибо за всё, что ты сделал для нас. Будь счастлив. Мы обязательно отыщем тебя, когда выполним наше обещание вернуть миру драконов. И уж потом будем вместе всегда, даже если не найдём Склона Мира.
Растерянный и растроганный, Уоллфрид не знал, что им всем ответить. Благородство товарищей поразило его, затмив благородство даже лорда Лайтенвуда, свидетелем коего он, Уоллфрид, не раз являлся. И хотя в глубине души Уоллфрид рвался к осуществлению их общей мечты, теперь он как никогда сильно почувствовал, что пора назад.
Он взглянул на Мастера и Квина, ожидающих его решения, и понял, что не может расстаться с ними. Как же ему быть? Он теперь молодой и сильный, а значит, от него будет гораздо больше пользы, чем раньше. Он сможет защитить их от многих невзгод в будущем и уверенно противостоять их общим врагам, ведь по мере приближения к зоне отчуждения опасность будет угрожать его товарищам всё явственнее, и вдвоём они могут не справиться, тем более что он, Уоллфрид, теперь моложе их и ловчее. С другой стороны, оставшись с ними, он окончательно порвёт на части весь свой внутренний мир, поскольку в душе его теперь как никогда сильна была тоска по утраченной прежней жизни: родному дому, в котором он пустил свои корни уже настолько глубоко, что вырвать их можно было только вместе с жизнью; и тому, с кем он невольно расстался, но дал клятву самому себе вернуться к нему. И меньше всего на свете желал бы, чтобы его хозяин стал его врагом.