Молодой лорд с трудом поднялся на ноги и побрёл вдоль берега, шатаясь и вздрагивая от рыданий. Он не хотел больше видеть этот мир, это проклятое королевство, которое отняло у него дворецкого, которое изначально было враждебно к ним и не понимало, что они хотят исцелить его. По-видимому, Гулсен уже настолько сильно пропитался тем ужасным проклятьем, наложенным на него Оутсеном, что больше не желал очиститься от скверны. А теперь почти избавился от своих «лекарей». И никакого Эллсдейна, никакой клятвы Истинной преданности теперь уже не будет…
Джойс брёл по песку в намокшей, отяжелевшей одежде, но не замечал этого. В конце концов он остановился и сел, обратив взор на озеро. Белёсые волны лениво лизали камни у самых его ног. Раскрыв мешок на поясе, лорд достал свиток, что дал ему Клавдий для того, чтобы они могли правильно принести клятву у источника силы. Теперь, когда Гарей погиб, этот жалкий листок пергамента был ему больше не нужен, и перед тем, как его выкинуть, Джойс из чистого любопытства распечатал его и развернул.
Несмотря на долгое нахождение в воде, бумага лишь чуть-чуть отсырела, и чернила почти не расплылись – основательно подмочен был лишь правый верхний уголок. Перед глазами лорда была всего одна-единственная строчка. Кроме того, как только он её прочёл, она тут же исчезла. На пергаменте было написано: «Найди его».
«Кого – «его»?» – сбитый с толку, подумал Джойс. Источник силы? Но он далеко, до него он ещё не добрался. Или это не источник имелся в виду, а погибший дракон?
Или Гарей.
Зарычав, лорд вскочил и выбросил свиток в озеро. Что за дурацкие шуточки у Клавдия? Гарей мёртв, и Скорбящему Калеке, если он следит за ними сейчас, это уже известно. Почему же он издевается над ним? А вдруг это…
Вздрогнув от неожиданного предположения, Джойс забежал в воду и поднял выброшенный пергамент. Развернув его мокрые края и так и оставшись стоять по колено в молочно-белой воде, лорд прокричал:
- Клавдий! Клавдий!!! Где мне его искать???
Он думал, что Скорбящий Калека придумал способ общения на расстоянии, потому и дал ему этот пергамент, соврав, что это план их действий во время совершения ритуала клятвы. Не зря же он предупредил их, чтобы не раскрывали свиток, пока не доберутся до Эллсдейна. Но, сколько Джойс ни кричал в этот промокший теперь насквозь клочок бумаги, ни одной буквы там так и не появилось.
- Проклятье! – в слезах выругался лорд, но свиток не выбросил. Спрятав его обратно в мешок, он зашагал к берегу, зачерпывая сапогами воду. В отчаянии он начал звать своего дворецкого, но в ответ не услышал ни звука. Из леса доносились крики сов. Джойс побрёл туда, на ходу снимая ИЛП и часть одежды, которая уже начала дубеть на морозном воздухе.
Когда он поднялся по пологому склону к лесу, неожиданно пошёл снег. Наверное, это первый снег наступающей гулсенской зимы, – подумалось лорду. Он немного успокоился после того, как свиток дал ему слабую надежду на то, что Гарей жив, но если бы он не видел своими глазами, как дворецкого буквально засасывает на дно проклятого озера, он бы поверил надписи. Но не сейчас. И поэтому безо всякого страха вступил в окружение елей и сосен, ибо ему было больше нечего терять.
Зайдя в самую чащу, он присел на ствол старого, упавшего дерева, и, бросив рядом ИЛП и мешок, подпёр руками голову, и с новой силой заплакал. Ему было горько и страшно. Он не выполнил своё предназначение. Он потерял самого близкого человека, ощутив, как на самом деле был ему дорог Гарей. Почему-то, думал он, люди осознают всю глубину и значимость этого, только когда теряют тех, кого любят. Вот и он теперь ощущал то же самое. И осознание этого давило на лорда тяжким грузом. Как много он ещё не сказал своему дворецкому, как много не сделал! И всё из-за того, что однажды он решил укрепить свои владения и обнаружил знак Гулла, который оказался его родовым гербом и порталом в иной мир… Что ж, теперь этот иной мир отнял у него всё – и родину, и дворецкого, и наследство, и состояние… И теперь он сидит здесь и оплакивает свою прошлую, прошедшую жизнь. А что будет потом? Потом он замёрзнет или умрёт от голода, ведь все его припасы, скорее всего, испортились, пока он бултыхался в этом мерзком озере… Да, ему было ясно: оставалось лишь умереть. Так всем будет лучше. Он неудачник, и всегда таким был. И его смерть будет лучшей наградой обеим этим мирам.
Он добрёл до изъеденной короедами старой сосны и, тяжело привалившись к ней, свернулся калачиком, накрыв себя снятой одеждой. Падал крупный, сверкающий снег. Лес жил своей размеренной жизнью, не замечая никого и ничего, словно ничто на свете, – ни этот снег, ни это озеро, ни даже конец королевства – не могло потревожить его величие и покой.
Слепящий солнечный свет коснулся закрытых век Джойса. Лорд зажмурился, шевельнув головой, а затем и руками, проверяя, функционируют ли они. Кажется, всё было в порядке и он не замёрз этой ночью. Попробовав привстать, Джойс услышал скрип: это промялся под его тяжестью снежный покров.
Он встал на четвереньки и огляделся. Повсюду, куда хватал глаз, лежал снег. Со спины лорда, когда он поднялся, скатилась вниз миниатюрная снежная лавина. У Джойса заболели глаза. Как же он устал лицезреть один и тот же цвет – сперва озеро, теперь – этот снег… Он оглянулся. Озера больше не было видно – по-видимому, он забрёл чересчур далеко в лес, но осознал это только сейчас. А что, если Гарей…
Гарей... Джойс возненавидел собственную память.
Схватив ИЛП и закинув его ремнями на одно плечо, лорд взял мешок и бросился, как ему казалось, к выходу из леса. Может, Гарея точно так же, как и его, прибило к берегу, только не вчера, а сегодня, и он, вероятно, бродит сейчас там, как бродил всего несколько часов назад он сам, и зовёт хозяина. Лорд всё ещё не отринул веру в написанное в свитке Клавдия.
Пробежав порядочное расстояние, он остановился. Как оказалось, он не вышел из леса, а ещё сильнее углубился в него.
Выругавшись, Джойс принялся надевать ИЛП. Его одежда всё ещё была мокрой, но уже не настолько, как прошлой ночью, да и аппарат завёлся исправно. Это значило, что он мог без опаски подняться на достаточную для обзора местности высоту.
Поднявшись над деревьями, Джойс в тревоге исследовал пространство внизу. Великое озеро было от него на расстоянии мили по левую руку, а это означало, что лорд бежал сейчас совсем в другую сторону. С противоположной озеру стороны виднелась долина – туда-то и тянулся лес, похожий с высоты на зелёную ковровую дорожку. Джойс догадался, что это и есть одно из «щупалец» источника силы. Он был на верном пути.
Спереди и сзади лес довольно скоро обрывался, оставляя за собой лишь безжизненную каменистую почву – такую же, как и в Дейвингтоне. Но лорд не мог продолжить свой путь, пока не выяснит судьбу Гарея. И это на данный момент было сложнее всего.
- Гарей!!! – что есть силы прокричал Джойс, сложив руки трубочкой.
Стайка соек, спугнутых криком, сорвалась с веток ближайшей ели и улетела прочь. Лорд позвал ещё раз, и ещё. Он не оставлял попыток найти своего дворецкого. И над притихшим лесом раз за разом разносилась мольба обезумевшего от потери аристократа. Его призывы раз за разом разносило эхо по окрестностям Эллсдейна. Живущие в лесу немногочисленные животные и птицы, от крошечных полёвок до грациозной рыси, слушали зов странного летучего существа, зависшего в воздухе над кронами деревьев. Быть может, они понимали и даже сочувствовали ему, кто знает? Джойс перестал звать, только когда совсем охрип и сдался. Он опустился на то же место, откуда взлетел. И был вознаграждён за свою преданность.
В нескольких метрах справа от себя он увидел человека. Лорд мог поклясться, что это Гарей, но сейчас он был, мягко говоря, озадачен. Потому что на Гарея этот тип смахивал мало – он был значительно моложе и выше, и если бы он не был одет в ту же одежду, что и Гарей, Джойс принял бы его за постороннего. Но теперь он не знал, радоваться ему, или же бояться, и чего ждать. Человек, похожий на Гарея, бросился к нему, но в последний момент Джойс всё же понял, как ему следует поступить.