Вдруг позади них раздался чудовищный грохот. Джойс с Гареем быстро обернулись. Особняк Оутсена медленно оседал вниз – от него откалывались громадные куски и с грохотом разбивались об асфальт и цветочные клумбы. Даже монарх перестал рыдать и, прижав к груди тело дворецкого, словно кто-то мог вырвать его из рук, с ужасом глядел на происходящее. Вероятно, разрушительное землетрясение, вернее, его отголоски, не пощадили и этот дом. И, разумеется, заслуженно. Лорд и слуга спешно подняли Лайонелла с земли и вместе с ним отбежали подальше от опасного здания. Но внутри могли быть люди – кто-то из прислуги и охраны, либо родственники Оутсена, совершенно невинные люди. И Джойс уже готов был броситься спасать их, но Гарей придержал своего господина. И вскоре молодой лорд понял: он бы погиб сам, если бы вбежал в разрушающееся здание, потому что спустя несколько секунд оно развалилось до основания.
Поднявшиеся тучи песка и пыли заволокли собою руины, и в наступившей тишине все трое увидели, как к ним из этого искусственного занавеса выходят невероятных размеров золотой лев и чёрный пёс. Они шли не спеша и так спокойно, словно знали всё наперёд.
Джойс, Гарей и Лайонелл не побежали прочь при виде этих двух животных, но по несколько иной причине: убитому горем монарху было всё равно, что ещё он увидит в этом непонятном ему мире, а Джойс с Гареем спустя некоторое время поняли, благодаря обострившимся после клятвы чувствам, кто именно к ним пожаловал. Это были те, кого упомянул в своём рассказе Великий Фаэтон: Благородный Лев Аполлон и Атакующий Пёс Процион.
Чтобы поддержать монарха перед встречей с божественными созданиями, Джойс присел рядом с ним, вкратце объяснив, кто они такие. Гарей также присел возле своего господина, и все трое устремили взор на идущих к ним Хранителей Гулсена.
Когда Лев и Пёс подошли поближе, Аполлон быстрыми шагами вышел вперёд и произнёс:
- Я думаю, нам уже не надо объяснять вам, кто мы такие.
- Нет, о Благородный, – поклонился вместе с Гареем Джойс. Лайонелл никак не отреагировал на слова Льва, уткнувшись носом в плечо Джеральда и молча плача от осознания боли своей потери. Мудрый взгляд Льва остановился на Скорбящем правителе.
- Взгляни на меня, Подобный Мне, – повелел он. – Взгляни и утешься. Мы пришли забрать вас обоих в Гулсен.
Джойс и Гарей даже охнули от радости. Но вместе с тем они почувствовали и глубочайшую печаль. Печаль оттого, что больше никогда не увидят никого из тех, с кем за короткое время успели познакомиться в Гулсене.
Лайонелл О`Крайтон медленно поднял голову и взглянул на Льва. Аполлон отступил, уступая место своему товарищу по службе, Псу Проциону, и тот, подойдя максимально близко к монарху, коснулся своим большим собачьим носом темени Джеральда. А затем сказал:
- Он прощён высшими силами и теперь находится там, где более всего будет счастлив. Не горюй о своей потере так сильно, наместник Гулсена. Он был тебе замечательным дворецким и верным другом, и положил свою жизнь за твою. Когда-нибудь вы обязательно встретитесь и вновь будете вдвоём, как в прежние времена, но только уже навсегда. А теперь – ступай за мною, Скорбящий глава Анкрауна.
Лайонелл О`Крайтон медленно поднялся, словно не решаясь довериться Хранителю, и, держа на руках тело своего дворецкого, беспомощно взглянул на Посвящённых, не в силах подобрать нужные слова, чтобы проститься с ними. Ему не хотелось расставаться с такими замечательными людьми, равно как и им – с ним. В конце концов он вымолвил всего лишь одно-единственное слово, в которое вложил всю свою признательность им и всё своё уважение, и это слово было «Прощайте», а затем сделал шаг вслед за медленно уходящим Проционом, ни разу больше не обернувшись. Аполлон же остался, словно ждал от Посвящённых чего-то. Осознав, наконец, что они с Гареем вот-вот упустят последнюю ниточку связи с Гулсеном, лорд и дворецкий бросились ко Льву.
- О Благородный Аполлон, скажи нам, – с мольбою в голосе произнёс Джойс. – Неужели это всё, и с нашей победой закончилось это поистине великое приключение под названием Гулсен? И больше после него ничего не будет?
Лев тряхнул своей косматой гривой и рассмеялся – так, во всяком случае, показалось Джойсу.
- Мир продолжает свой бег, – сказал он. – А значит, будет всё, что должно произойти. Просто закончилось ваше приключение – но это только одно приключение, а впереди ещё множество других – всё зависит от вас, ведь именно вы, люди, даёте начало приключениям. Из них и состоит ваша земная жизнь. А в этой истории уже поставлена точка. Джеральд исправил свою ошибку и спас наши миры вместе с вами, ибо лишь общими усилиями куётся победа. И вы все достойно справились со своей задачей.
- А как же те, по кому мы будем тосковать? – произнёс Гарей. – Мы были так увлечены стремлением поскорее попасть домой, что даже не успели попрощаться с ними со всеми: с Личем Беркли, с Нилом, с Клавдием, с Дереком… Неужели мы больше никогда их не увидим, никогда не вернёмся в Гулсен хотя бы на несколько минут?
- Никогда, – подтвердил Лев. – Более того, учитывая то, что временной разрыв между нашим миром и вашим стремительно сокращается, больше никто не будет призван в королевство. И хотя энергия вернулась на место и баланс вновь соблюдён, Эллсдейн продолжает свою разрушительную деятельность. И никто не в силах остановить это. Мы не знаем, что случится, когда течение времени Гулсена сравняется с вашим. В этом состоит ещё одна загадка, отгадка на которую известна только тому, кто создавал параллельные миры. Но его имени не знает никто. Даже мы, Хранители. Но определённо точно мы знаем лишь одно: на время Гулсен в безопасности, но когда сила Эллсдейна уравняет время и королевство станет видимым для вас, земных людей, может произойти большая беда. Надеюсь, что до этого ни вы, ни ваши потомки не доживёте – мне было бы печально это видеть. Поэтому знайте: больше рисковать вами мы не станем и используем свои собственные силы, чтобы остановить грядущую катастрофу. Мы справимся, не волнуйтесь. Гулсенцы уже не раз доказывали свою доблесть и бесстрашие. А теперь я должен идти.
- Постойте, Аполлон! – вскричал Джойс. – Я помню из рассказов Клавдия, что в прошлый раз англичане, вернувшись домой, держали связь с Гулсеном какое-то время. Нельзя ли и нам… – Тут он замялся, понимая, что просит у Великого Льва слишком многого. Но Аполлон понимающе кивнул. – Мы с Гареем волнуемся, как там Лич Беркли и остальные, смогли ли они сразить остатки вражеской армии, и что предпримет монарх, когда вернётся в своё королевство.
- Он уже вернулся, – сказал Лев. Действительно, Проциона, с которым ушёл Лайонелл в пелену песка и пыли, всё ещё стоявшей плотной стеной вокруг руин особняка, уже не было видно. – Ну что ж, пожалуй, я смогу вам в этом помочь. – И вдруг он прыгнул на них с диким рыком, сразу на обоих, и повалил их на землю. Поразительно, но ни Джойс, ни Гарей даже не испугались, словно атака Льва была предсказуема и даже ничем не примечательна. Аполлон царапнул каждого из них по груди своими огромными лапами и сошёл. Нет, он не ранил лорда и слугу – он всего лишь порвал их брючные костюмы. Не совсем понимая, как испорченная одежда поможет им связаться с королевством, Джойс открыл было рот, чтобы спросить об этом Льва, но тот его опередил:
- Я усилил ваш дар, полученный в Эллсдейне. Теперь вы можете раз в месяц «видеть» того или тех, о ком подумаете. Он или они предстанут перед вами так же ясно, как я сейчас. А теперь прощайте, Посвящённые.
Джойс и Гарей низко поклонились Великому Льву.
- Благодарим тебя, о Великий Аполлон Благородный, – сказали они хором. И, подняв головы, успели увидеть лишь яркую вспышку золотого света.
Знак Гулла – тот предмет, с которого всё и началось – они так и не нашли, безуспешно обыскав руины особняка Оутсена. И Джойс пришёл к выводу, что он действительно исчез – и не в Гулсен, а волею Хранителей уничтожил себя сам, чтобы им больше не пользовались в дурных целях. И хотя Джойс предполагал оставить его себе как память, всё же признал, что так оно справедливей всего.
Чтобы у них не возникло нежелательных проблем с полицией, тело Оутсена они сбросили в руины – так было бы больше похоже на то, что он погиб под развалинами. Находились ли там в момент обрушения люди, они с Гареем, похоже, так и не узнают.