- Всему виною преданность, – хмуро заметил Квин.
- Квин, помолчи, – рассердился Мастер. – Уоллфрид, нам нужно освободить его от грязной одежды и выкупать в озере. Приступайте к делу, а я сбегаю за нашими постелями, будем здесь ночевать.
- Уинстон… очнётся? – Уоллфрид поднял полный боли и жалости взгляд на золотого дракона, словно ребёнок, впервые увидевший чью-то смерть и с последней надеждой на противоположное спрашивающий об этом родителей.
- С ним всё будет хорошо, – высоким звучным голосом спокойно ответил золотой дракон, кивнув для убеждения. – Если вы проявите заботу и любовь к нему, он обязательно выздоровеет.
Мастер, снимавший седельные мешки с боков Смерка, который по-прежнему стоял возле золотого дракона, не отходя от него ни на шаг, задрал голову вверх и, глядя на исполина в немом восхищении, осторожно спросил:
- Если ты нам друг, дракон, то скажи нам хотя бы, как тебя зовут и откуда ты родом.
В ответ на его слова золотой дракон расправил могучие крылья, став точной копией дракона с обновлённого клейма Верности, и громогласно произнёс:
- Меня зовут Фаэтон. Я – дракон со Склона Мира.
====== Глава 9. Склон Мира ======
При этих словах у Мастера внутри словно что-то оборвалось. Перед ним стоял дракон, который видел то, что он, Мастер, искал всю свою жизнь!
Упав на колени перед золотым исполином, Мастер, забыв о том, что он только что собирался сделать, умоляюще произнёс:
- О Золотой Фаэтон, дракон со Склона Мира! Прошу вас, укажите мне путь к нему, я ищу этот Склон всю свою жизнь!
Фаэтон чуть склонил голову на длинной шее, строго скосив на него узкие зелёные глаза с золотистым ободком.
- Чего же ты хочешь попросить у Склона, человек? – спросил он. – Богатства, власти или бессмертия?
- Нет, ничего из этого я не хочу, – ответил Мастер. – Я просто желаю, чтобы мой дракон Смерк обрёл способность говорить на человеческом языке, не более того.
Фаэтон поднял голову и выпрямил шею.
- А я думал, что ты всего лишь один из тех смельчаков, которые ради всего вышеперечисленного мною пытались, как и ты, добраться до моей обители, но все они были повержены моей силой, не добравшись и до половины своего пути, ибо они были осквернены и порабощены жаждой этой триады. Одни хотели богатства, другие – власти, третьи – бессмертия. Но никто из них до сего дня не был человеком, желавшим чего-то не для себя, а для другого. Все они были отягощены своими пороками и стремились быть выше всех и лучше всех. Таких людей Склон Мира не примет, там место лишь для людей, чистых от эгоизма и чёрствости. Он открыт для тех, кто живёт и поступает не ради себя, а ради тех, кто его окружает, и желает счастья не себе, а им. Вот почему ты, Мастер, – первый из людей, кого я впустил в свой мир и подпустил к Склону гораздо ближе всех остальных, кто пытался до него добраться.
- Значит, я не первый, кто поверил этой древней легенде? – в восхищении произнёс Мастер, нисколько не удивившись тому, что хозяин Склона Мира знает его имя. – Но я вовсе не тот, кем вы меня назвали, Фаэтон; я вовсе не так благороден, как вы думаете; скорее, я даже хуже тех, кто пытался отыскать Склон Мира до меня. И я считаю, что…
- Нет, Мастер, – гордо ответил Фаэтон. – Если бы ты являлся тем, кем ты себя считаешь, твоё тело давно бы уже лежало в том болоте под Римом, испепелённое моим светом. Да-да, в болоте, над которым ты пролетал на Смерке по пути в столицу Италии, где встретился с Квином. В тот момент я принимал судьбоносное для тебя решение, взвешивая на весах все твои добродетели и пороки. Я решал, позволить ли тебе пересечь невидимую границу моего терпения и ожидания, или же прекратить твой бесполезный полёт так же, как я прекращал скитания всех остальных смельчаков, что были до тебя. Но я в первый раз за всю свою долгую жизнь принял иное решение – пропустить тебя, потому что, узнав твоё желание, поразившее меня, которое ты изменил ради других, и которое резко отличалось от желаний всех предыдущих скитальцев, решил, что чаши весов опустились в твою пользу, Мастер. «Вот, – сказал я себе тогда, – тот человек, которому суждено исполнить все пророчества, собранные в легенде о моей обители». И частично они уже сбылись, – подытожил Фаэтон, поглядев на Мастера, для чего ему пришлось вновь согнуть в дугу свою шею.
Прижав к груди свои тюки, Мастер в задумчивости смотрел вниз. Во время речи Фаэтона Квин и Уоллфрид раздели Уинстона и, придерживая под руки, погрузили его в воду Серебряного озера. Заметив это, Фаэтон повернул к ним голову и произнёс:
- Опустите его с головой и не бойтесь: он не захлебнётся. Сила озера поможет ему очнуться; но главная сила, – та, что исцелит его полностью, – заключена в вас самих. Мастер, – обратился к нему дракон. – Не думай о том, что я сейчас тебе сказал, и делай то, что должен и собираешься сделать. Ты и твои друзья сделали доброе дело: помогли Великому Фреммору воссоединиться с лордом Вейсголлвилдом, его хозяином, и он в долгу не останется. – Рыже-золотой дракон кивнул в сторону озера, словно подавая какой-то знак тому, кого мог увидеть лишь он один, а затем взмахнул крыльями и поднялся над землёю. – Утром вы в этом убедитесь, а пока – доброй ночи вам всем. Завтра я прилечу сюда снова.
С этими словами Фаэтон поднялся в небо и исчез за облаками.
Мастер с надеждой посмотрел в небеса вслед улетевшему дракону, но затем опомнился и побежал к берегу, неся мешки. Квин и Уоллфрид не без некоторой боязни отпустили плечи Уинстона, и старик скрылся под водой. Оба с тревогой и опаской глядели на белую рябь, пока Мастер не окликнул их, чтобы они помогли ему расстелить постели.
- Я-то думал, что этот дракон за один миг вылечит Уинстона и приведёт нас к Склону Мира, как это бывает в мифах и легендах, – со вздохом выдал Квин. – Что он всё может… А на самом деле… Такое впечатление, что эта его сила – и не сила вовсе, а нечто совершенно иное, вроде шарлатанства, иначе стал бы он говорить про озеро, да ещё и про какую-то силу в нас самих. Что за чушь! Ведь не магию же он имел в виду.
- Ты неправ, Квин, – возразил ему Мастер, укладывая свою постель.
- Неправ насчёт магии? – удивлённо переспросил офицер. – Ты за кого меня принимаешь, Мастер? Будь я колдуном, меня бы давным-давно поймали и сожгли бы на костре, а тем паче – в этой Англии! Или ты хочешь сказать, что эта магия есть у тебя? – Тут он рассмеялся. – Да ни за что не поверю! Хотя вид у тебя в этом плаще с капюшоном вполне соответствует облику колдуна.
- Нет, Квин, я не это имел в виду, – ответил Мастер. – Я просто хотел сказать, что Фаэтон – не волшебник и не мифический персонаж, чтобы исцелять взглядом или чем-то там ещё. О нём в легенде о Склоне Мира нет ни слова, и я впервые увидел сегодня его и узнал, что он существует. Раньше я, как ни странно, не догадывался, что у Склона Мира должен быть Хранитель, стерегущий подходы к нему из нашего мира в его мир. Так вот, говоря о нашей силе, он вовсе не имел в виду силу, подобную его способностям, или же магию. Эта сила иного рода, и если ты до сих пор этого не понял, Квин, – значит, ты…
Он не договорил, боясь обидеть офицера. Но Квин и так его понял.
- Ну спасибо тебе, Мастер, за добрые слова, – сердито отозвался он, скрестив руки на груди. – Уж чего-чего, а от тебя я эдаких слов не ожидал.
- Что же будет завтра?.. – задумчиво произнёс Уоллфрид, надеясь, войдя в диалог, предотвратить возможную ссору товарищей. – Фаэтон приведёт нас к Склону Мира?
- Не знаю, Уоллфрид, – вздохнул Мастер. – Но он нам помог, избавив от войска Лайтенвуда, и каким-то образом, – видимо, при помощи своей силы, – заставил нас вспомнить прошлое, заново пережить самые счастливые моменты в нашей жизни, и этим успокоить наши души, очистив их от зла прошлого сегодняшнего.
- Насчёт прошлого ты верно сказал, – отозвался Квин, – я тоже его видел.
- И я, – подтвердил Уоллфрид. – Но мне до сих пор тяжело на душе оттого, что Великий Фреммор убил моего лорда. Но вот почему он после этого освободился, я не могу понять. Ведь мой лорд – это не Рэни…
- Погоди-ка, Уоллфрид, – прервал его Мастер. – А не может ли статься, что Лайтенвуд – это потомок Рэни, ведь самого Рэни давно уже нет на этом свете, а значит, Фреммор вёл поиски не самого Рэни, а его потомка, – хотя непонятно, почему ему при его силе не удалось отыскать потомка Рэни в предыдущих поколениях. Мне пришло это в голову, когда я вспомнил, что я – потомок Блэкморта, и что и на меня Фреммор направил тогда свой взор, когда мы встретили его в лесу. Но тогда он был отчего-то заинтересован тобою, Уоллфрид. – Мастер растерянно поглядел на дворецкого.