Веки старика дрогнули, открываясь. Он резко вздохнул, пробуждаясь, и, пошевелив ещё слабыми руками, отыскал край изодранной ливреи Уоллфрида, за которую уцепился и крепко сжал, боясь выпустить, словно от этого зависела теперь его жизнь.
Уоллфрид улыбнулся друзьям и, поддерживая голову Уинстона ладонью, негромко сказал:
- Уинстон, это я, Уоллфрид. С возвращением тебя, друг. Не удивляйся, что видишь меня таким… помолодевшим. Я тебе после обо всём расскажу. И… если можешь, прости меня за то, что случилось с тобой…
Старый лакей сел с помощью дворецкого и схватился за голову.
- Моя голова, Уоллфрид… – пробормотал он. – Я не помню… Не помню, что со мной… было…
Радость на лице Уоллфрида и остальных сменилась испугом.
- Он всё забыл! – вырвалось у дворецкого.
- Отшибло память? Конечно, – после такого удара у некоторых мозги бы вылетели наружу, – живо отозвался Квин. – Неудивительно…
- Нет, я помню, – тут же произнёс Уинстон. – Я помню, как пытался переубедить милорда не трогать вас и вашего дракона, а затем… Затем милорд что-то сделал со мною, – что-то, чего я никак не припомню…
- Он ударил тебя тростью по голове, и ты потерял сознание, – пояснил Уоллфрид. – Но теперь всё позади, Уинстон. Опасность в его лице нам больше не грозит.
Он попытался было обнять друга, но Уинстон вскочил и, озираясь вокруг, неуверенно произнёс:
- А где же армия милорда и сам милорд? – Лакей подозрительно уставился на Уоллфрида, который приготовился сказать ему о самом страшном, но не знал, с чего начать, боясь шокировать друга и сделать ему больно. Уинстон же наверняка не выдержит такого потрясения.
И Уоллфрид с беспомощностью во взоре поглядел на Мастера, который тут же спешно подошёл к Уинстону и, положив руку ему на плечо, мягко произнёс:
- Сядь, Уинстон. Сядь. Тебе лучше выслушать это сидя.
Старый лакей моментально всё понял. И хотя сознание вовсю твердило ему об этом, всё же подсознание его вовсю кричало об обратном, не желая верить неизбежному.
Уинстон послушно сел, обречённо глядя в никуда.
- ЧТО С МИЛОРДОМ?! – вдруг выкрикнул он, собираясь вскочить, но Уоллфрид присел на тюфяк рядом с ним и взял его за плечи, желая успокоить.
- Уинстон, – упавшим голосом начал Мастер. – После того, как лорд ударил тебя, неожиданно появился Фреммор, и…
- Всё произошло очень быстро, – продолжил Уоллфрид, неотрывно глядя другу в глаза и теребя его пальцы у бессильно упавших рук. – Наш милорд ничего не почувствовал – он умер мгновенно: Великий Фреммор пронзил его мечом подобно молнии, пронзающей дерево.
- А его армию уничтожил Фаэтон, – дракон со Склона Мира, – с гордостью добавил Квин.
Но Уинстон не услышал реплики офицера. Ошеломлённый словами Уоллфрида, он горько зарыдал, уткнувшись в его грудь. Он не понимал, почему его бог, который обещал помочь ему в освобождении пленников, вместо этого убил пленителя. Уинстон не желал верить тому, что Первый слуга способен убивать, пусть даже и ради освобождения невинных людей. Неужели нельзя было обойтись без этого? Великий Фреммор опорочил себя и заклеймил клеймом позора, если это так. И старый слуга хотел было в порыве ярости сорвать и растоптать свой медальон Фреммора, а заодно и медальон погибшего Джеймса, как вдруг слова Мастера его остановили.
- Уинстон, мы предполагаем, что Фреммор убил лорда Лайтенвуда потому, что лорд – потомок Рэни из легенды о Первом слуге. Я вспомнил, как после этого у него за спиной выросли крылья и он взлетел к небесам. А это означает, что Фреммор отомстил, и лорд Лайтенвуд – действительно потомок Рэни, других объяснений случившемуся я не вижу. И смерть лорда была неизбежной.
- Но мы спросим об этом у Фаэтона, – попытался успокоить друга Уоллфрид. – Хотя даже если попросить у Склона Мира воскресить милорда, он вряд ли сумеет это исполнить.
- Но как же теперь наш замок без господина? – в отчаянии воскликнул Уинстон. – Кто теперь будет кормить нас и будет смыслом нашей жизни, ведь у милорда нет наследника.
- Не беспокойся, Уинстон, кто-нибудь да найдётся, – махнул рукою Квин. – У лорда Вейсголлвилда тоже ведь не было детей… Кстати, – тут он глянул на Уоллфрида. – Может быть, тебе стать наследником, а, Уоллфрид? Ты же был ближе всех к лорду Лайтенвуду.
У дворецкого округлились глаза.
- Ты что говоришь, итальянец! – возмутился он. – Во мне нет голубой крови и никогда не было! Каким ещё лордом я могу стать? Я простолюдин, а не аристократ!
- Какая чушь, – возразил Квин. – Кровь у всех одинакова, – просто однажды какой-то английский дурень (аристократ, по всей видимости), увидев на своих руках просвечивающие сквозь кожу жилы голубого цвета, возомнил, что в них течёт голубая кровь, вот и всё. А все остальные ему поверили, не сумев разглядеть того же на руках простых людей (к коим ты себя причислил, Уоллфрид), но лишь потому, что сквозь их загрубевшую от физической работы кожу эти жилы невозможно было разглядеть. И с тех пор эта догма затуманивает людям мозги, заставляя аристократию отделять себя от других по этому идиотскому признаку, и называть свою кровь голубой!
- Где ты это услышал, Квин? – вдруг спросил его Мастер. – Ты же кроме своей Италии нигде больше не был.
- Можно подумать, эти напыщенные лорды водятся только в Англии! – хмыкнул Квин. – Да у нас в Италии своих франтов великое множество. И они тоже помешаны на своей благородности подобно англичанам, – замешаны, вернее сказать, на голубой крови.
- Нет, я не имею права становиться хозяином замка, Квин, что бы ты там ни говорил про мою кровь, – возразил Уоллфрид. – Я хочу быть вместе с моим другом Уинстоном и пойти за ним туда, куда решит он сам. В замок же я больше не вернусь.
- Уоллфрид, ты так изменился, что я ещё даже не совсем привык к твоему помолодевшему облику, – смутился сказанным Уинстон. – Но спасибо за то, что ты вытащил меня из когтей смерти, и я, право, не знаю, согласишься ли ты пойти со мной. Раз уж всё так сложилось, думаю, в замке Вейсголлвилд мне больше не место. Наверное, после того, как он лишился своих защитников и хозяина, слуги уйдут оттуда искать себе новое место и оставят замок в запустении. Я же хочу вернуться к брату и своим племянникам, которых не видел уже много лет. У тебя, Уоллфрид, насколько я знаю, нет никого, и, может быть, ты…
- Я согласен, Уинстон, – тут же отозвался дворецкий. – Я пойду с тобой хоть на край света, ведь ты же мой друг.
Обрадованный лакей схватил его за руку.
- Тогда я найду тебе дом, и ты начнёшь в нём новую жизнь, тем более что ты теперь снова молод. А я буду жить неподалёку от тебя вместе со своими родственниками, буду каждый день приходить к тебе в гости, и мы будем как одна семья.
- Я, честно говоря, и не мечтал о чём-то другом, – улыбнулся Уоллфрид и посмотрел на Мастера и Квина. – А как же вы, друзья? Вы оставите нас и пойдёте с Фаэтоном? Но мне так не хочется с вами расставаться…
- Нет, Уоллфрид, мы не бросим вас, – твёрдо ответил Мастер. – Я думаю, что после того как мы с Квином пожелаем у Склона Мира вернуть драконов из изгнания, я прилечу к вам и осяду в Англии, наконец окончив свои скитания и придя к цели. С тобою, Уоллфрид, я не могу расстаться, ведь мы уже друзья. Теперь я это понял. А насчёт Квина… – Он вопросительно взглянул на офицера.
Итальянец вздохнул.
- Вы, конечно, думаете, что мне дорога моя родина, – с грустью начал он. – Да, это так. Но, встретив вас однажды и пережив вместе с вами всё то, чего никогда ещё не случалось ни с кем из смертных, я, так же как и Мастер, понимаю, что не смогу покинуть вас и не увидеть больше никогда. И поэтому я поступлю так, как Мастер: останусь в Англии и создам здесь воздушный гарнизон боевых драконов, которые будут служить английской Короне так же, как служили в прошлом моей родной Италии. Это будет лучшей для меня наградой.