Преодолев с дюжину высоких ступеней, они оказались перед тяжёлой вызолоченной дверью, на которой был искусно вырезан гербофлаг Гулсена, однако на сей раз без стилизации. На графа и слугу этот шедевр произвёл сильнейшее впечатление, – даже большее, чем на статуи у входа. Оба они были восхищены, до чего же искусно и с высочайшей точностью была выполнена здесь каждая чёрточка; каждая жилочка на лепестке цветка была видна и не казалась здесь лишней. И, несомненно, главные персонажи были настолько чётко и максимально подробно вырезаны (причём объёмно), что казалось, будто монарх и слуга вмурованы в золото живьём, но в мыслях благодарят своих «палачей», словно они только о том и мечтали.
Седовласый слуга одаривал трогательной улыбкой своего монарха и господина, улыбающегося ему в ответ с важностью аристократа и вместе с тем благосклонно, словно лучшему другу. Корона над головой монарха сияла и, казалось, была высечена из металла подороже золота, а над головами правителей Гулсена сидела пара птиц и кланялась им. На груди монарха была высечена голова льва, а на груди слуги – голова собаки. Всё остальное пространство занимал единый узор из цветов, идущий от монарха к слуге и от слуги к монарху.
Арсент так же, как и прежде, четырежды постучал тупым концом копья в золотые двери и, не дожидаясь ответа, назвал тот же пароль, что и привратник. Слои золота приглушили ответ находящегося по ту сторону, но, вероятно, Арсент услышал его, потому что удовлетворённо кивнул сам себе. И тогда двери стали медленно отворяться.
Выглянув из-за спины дворецкого, Джереми и Дорнтон с любопытством вгляделись вглубь открывшегося им проёма, но увидели лишь непроглядную тьму. В тот же миг Арсент охнул и отшатнулся, словно поражённый в сердце, и вслед за этим раздался его отчаянный возглас:
- О нет, Керстон, неужели опять?!
Человек, скрывавшийся в темноте и отчего-то не желавший выходить к ним на свет, что-то пробормотал в ответ плачущим голосом, но Арсент уже ничего не слышал.
- Идите за мной, и быстро, не отставайте, – твёрдо приказал старик, однако его голос при этом чуть дрогнул. Он шагнул за дверь и тут же исчез, поглощённый мраком. Граф и слуга, угнетённые внезапной переменой атмосферы действия, обменялись тревожными взглядами и поспешили следом за своим проводником.
Они сразу же спустились вниз по винтообразной лестнице и двигались дальше по узкому коридору, освещённому только несколькими факелами, расположенными по периметру и почти не дающими света, так что темнота здесь была почти кромешной.
Джереми и Дорнтон старались не упускать из виду Арсента, так как тот шёл очень быстро, и только по его гулким шагам и тяжёлому дыханию они могли определить его местонахождение. Джереми не понимал, зачем такому роскошному дворцу нужен узкий лабиринтоподобный коридор, тогда как подобные сооружения встречаются чаще всего в замковых подземельях. И тут графа посетила неожиданная мысль: а если этот коридор действительно ведёт в подземелье? Но если так, то зачем они идут туда? И разве Арсент не обещал им встречу с правителем Гулсена?
Джереми не мог больше оставаться в неведении и спросил Арсента, не забыв при этом употребить правила гулсенского этикета:
- Дворецкий Его милости Арсент Рейнолдский, позвольте узнать, – вы ведёте нас во дворцовое подземелье?
Не оборачиваясь и не сбавляя хода, старик довольно резко ответил, стараясь этим скрыть дрожь в своём голосе:
- Да, мы вынуждены идти туда сейчас, ибо наше королевство посетила очередная трагедия. Его величество монарх Джастин О`Краун проводит церемонию соединения Скорбящих, и я должен быть там. Вам придётся присутствовать на этой церемонии. Монарх сможет поговорить с вами лишь после этого. И от него вы узнаете всё, что вам будет нужно.
Из слов дворецкого Джереми не мог, конечно же, понять, что же произошло в королевстве, но как бы то ни было, это уже предвещало совершеннейший переворот в их с Дорнтоном судьбе.
Коридор петлял и изгибался, словно хвост дракона. Граф и слуга едва поспевали за энергичной походкой Арсента. Но, наконец, коридор начал постепенно расширяться, однако темнота, казалось, и не думала отступать – наоборот, она теперь ещё больше сгущалась, и, выйдя на широкую каменную площадку, Джереми и Дорнтон были поражены.
Они находились в огромном подземном зале, освещённом сотнями факелов, однако даже при таком освещении тьма ничуть не отступала. Зал этот имел куполообразную форму, на самой вершине которого, как заметил Джереми, едва виднелось какое-то маленькое отверстие, и графу показалось, будто через него виден кусочек неба. И ему на мгновенье подумалось, что это окно может быть выходом в их мир, их родную Англию. Джереми тут же взял это себе на заметку. В случае, если их задержат здесь надолго по любой причине, им с Дорнтоном придётся рискнуть и попробовать добраться до этой лазейки.
Зал был с обеих сторон заполнен людьми. Как можно было заметить, справа это были молодые и средних лет мужчины во фраках и женщины в пышных платьях, а слева – седовласые старики и несколько мужчин помоложе – все в ливреях. А посередине зала, между этими двумя группами, стояло, выстроившись в две колонны, два ряда людей по семь человек в каждом в том же самом облачении, и они так же разнились между собой, как и стоящие слева и справа от них.
В ряду справа стояли молодые люди. Они все до одного были одеты в чёрные фраки особого покроя, а на голову каждого была повязана чёрная лента с идущими диагонально синими полосками. В левом ряду стояли старики в чёрных ливреях того же причудливого покроя, что и фраки молодых людей, и с теми же лентами на головах, только с красными диагональными полосками. А в самом конце этого огромного подземного зала высилось два высоких резных трона, сделанных один из золота с алмазной и бриллиантовой крошками и рубиновыми вставками, а другой – из серебра с сапфировой крошкой и медными вкраплениями. Один из этих тронов пустовал, а на другом, золотом, сидел высокий – даже, пожалуй, выше Арсента, – человек средних лет в великолепной королевской мантии из меха и чёрного бархата. По-видимому, в цвете одежд он был солидарен со всеми присутствовавшими в зале. В правой руке он держал большую бронзовую трость с навершием в виде львиной головы, выполненной из чистейшего цельного алмаза. На голове его сияла самоцветами большая золотая корона. На ногах были чёрные узорчатые сапожки. Но умное, благородное лицо его было омрачено глубокой печалью. Судя по чёрным одеждам всех, кого он здесь увидел, Джереми понял, что королевство Гулсен постигло какое-то горе. Вглядываясь в того, кто, по-видимому, и являлся монархом этого королевства и соправителем Арсента, молодой граф понял: это и есть церемония соединения Скорбящих, но она ещё не началась. Но лишь потому, что монарх Гулсена Джастин О`Краун ждал своего дворецкого и соправителя Арсента, потому что не мог начать церемонию без него. А стоявшие посреди зала люди – это и есть Скорбящие, хотя, что это означает, молодой граф, конечно же, пока не знал.
- За мной, – тихо велел Арсент и двинулся вперёд, спускаясь по витым ступеням в зал.
Они прошли мимо Скорбящих прямиком к трону монарха. Арсент впереди, но замедленным шагом, а Джереми с Дорнтоном рядом – так приказал им дворецкий.
Увидев своего соправителя, Джастин О`Краун поднялся с трона и, добежав до Арсента, крепко обнял его, не говоря ни слова, ни даже приветствия. Но, по-видимому, оно и не требовалось здесь. Арсент тоже крепко обнял Джастина, и целую минуту монарх и слуга не разнимали объятий. Джереми и Дорнтон растерянно и растроганно глядели на них, пока Арсент не отстранился от своего повелителя, и Джереми увидел на его старых щеках блестящие потёки от слёз. Мокрые от слёз щёки были и у Джастина О`Крауна.
- Всё ещё не могу поверить в это, ваше королевское величество, – обратился к хозяину Арсент и неожиданно рассвирепел. – Проклятая Флёр! Ей всё ещё мало уже пролитой безвинно человеческой крови? Крови наших слуг и господ?!
При этих словах в рядах Скорбящих послышался горький плач.