Арсент обернулся к своим спутникам и, едва сдерживая слёзы, представил их монарху.
- Ваше королевское величество, я привёл их. Вот те, кого мы так долго ждали, чтобы дать достойный отпор этой Флёр. Перед вами Истинные.
Услыхав последние слова, монарх Гулсена… встал на колени перед своими гостями, заставив Джереми и Дорнтона смутиться и испугаться, когда вслед за монархом встали на колени и все, кто присутствовал здесь, включая и Скорбящих. Но перед этим по залу пронёсся вздох восхищения.
Джереми с Дорнтоном не слишком удобно себя чувствовали, поскольку перед ними преклонялись люди и правители другого государства, словно перед богами. Молодой граф слышал о подобном лишь однажды, когда к королю Англии прибыли послы из соседних стран. И кланялись тогда именно послы королю, а не наоборот. Но если это действительно параллельный мир, в чём граф уже почти не сомневался, то здесь должно было быть всё либо очень похоже на их земной мир, либо наоборот. Совершенно наоборот. И Джереми всё больше и больше склонялся ко второму.
Взглянув на Дорнтона, молодой граф заметил, что старик с ужасом взирает на коленопреклоненных людей и, наверное, не верит своим глазам, ведь ему в его долгой жизни никогда ещё не доводилось видеть подобное. И он даже в мыслях не мог себе представить, что кто-то будет ему кланяться, или – не дай Бог – поклоняться. По побелевшему лицу его Джереми определил, что дворецкий недалёк от того, чтобы упасть в обморок.
Наконец, все присутствующие поднялись на ноги, и Джастин О`Краун подошёл к графу.
- Великий Фреммор выполнил своё обещание и сдержал слово, – величаво начал он, обращаясь ко всем присутствующим. – Он привёл в наш мир тех, кто спасёт наше королевство.
В ответ на слова монарха его подданные отозвались искренним ликованием, и Джереми показалось, что после этого в зале стало чуть светлее, и счастье в этот миг озарило лицо каждого из толпы. Ему вдруг стало страшно, хоть он и не знал, отчего.
- Так это Фреммор поднял в воздух мой экипаж? – негромко произнёс граф, обращаясь скорее к себе, нежели к Джастину. Однако монарх не обратил внимания на его вопрос, а может, просто не расслышал. Он положил свою руку на плечо Джереми и обратился к нему мягким, дружелюбным тоном:
- Представься нам и представь своего слугу, Истинный.
Молодой граф чуть осмелел, уже не так опасаясь пугающей его доселе обстановки, и, откашлявшись, произнёс, обратившись к Джастину так, как учил его Арсент:
- О светлейший монарх сэр Джастин О`Краун Шестой! Моё имя – Джереми Дарлингтон, я английский граф. А это, – он подвёл к себе Дорнтона, – мой дворецкий Дорнтон Бёрн. И, несмотря на то, что мы оказались в ином для себя мире, мы, тем не менее, будем рады помочь вам в вашей беде, чем сможем.
Монарх кивнул головой, но тут же озабоченно произнёс:
- Народ нашего королевства ждёт вашей помощи и надеется её получить, поскольку никто другой кроме вас нам помочь больше не в силах. Я смогу обо всём вам рассказать, но лишь после того, как проведу церемонию соединения Скорбящих. Как особо значимые для нас лица, вы сядете рядом с нами.
При этих словах слуги в фиолетовых ливреях, возникшие словно из-под земли, спешно внесли пару резных кресел с подушками и поставили их по обеим сторонам от тронов.
Джастин и Арсент провели своих гостей по ступеням из золота и серебра, ведущим к тронам, и усадили в кресла. Джереми оказался по правую сторону от трона монарха в кресле с алыми подушками, а Дорнтон – по левую сторону от трона Арсента в кресле с синими подушками. Примечательно, что подлокотники этих кресел были вырезаны в виде лежащих льва и собаки соответственно. У обоих животных были оскалены пасти.
Джастин и Арсент подошли к своим тронам и, сделав поднятыми правыми руками какой-то непонятный жест вроде того, который изображали фигуры монарха и слуги у входа во дворец, сели, и изумлённый Джереми услышал вдруг откуда-то тихую, спокойную музыку, напоминающую органную, которая исходила, казалось, отовсюду и даже сверху, будто её посылали через то самое отверстие, которое увидел граф, когда вошёл сюда. Мелодия была торжественно-печальной, словно гимн одновременно и скорби, и радости. Но так же, как и источник звука, определить, какого рода инструмент его извлекает, было невозможно.
Ряды Скорбящих при первых же звуках мелодии медленно двинулись к тронам. Джереми это действо отчего-то напомнило похоронную процессию, – не хватало лишь свечей в руках. Он поглядел на Дорнтона. Его старик, кажется, разделял печаль Скорбящих, поскольку с невыразимой жалостью в глазах смотрел на движущихся в их сторону людей.
И вот уже два первых человека – по одному из каждой колонны – поднялись по ступеням и встали перед правителями Гулсена. Старик в чёрной ливрее, склонив голову, стоял у трона Арсента, а молодой господин во фраке – у трона Джастина О`Крауна. Вся остальная процессия остановилась у лестницы.
Оба Скорбящих опустились на одно колено и, склонив головы ещё ниже, протянули к правителям правые руки. Джастин взял руку джентльмена в свою, то же самое сделал и Арсент с рукой старика, и они соединили руки Скорбящих вместе. В ту же секунду Скорбящие поднялись на ноги, и Джастин О`Краун громогласно произнёс:
- Соединяю вас, сэр Уильям и Пол, в единое целое, дабы не разорвать ценнейшую связь господина и слуги и устои нашего королевства и не разрушить тем самым главную ценность Гулсена – силу единения и духовного равенства наших ветвей!
Монарх умолк, но сразу же после него заговорил Арсент:
- Помните, что отныне только вместе вы сможете пережить ваше общее горе. Будьте счастливы и примите наше покровительственное слово: да хранит вас во всём Великий Фреммор, ибо верны все, а преданны немногие!
После этого соединённые господин и слуга (а таковыми они и являлись) поклонились своим правителям и по очереди поцеловали правую руку каждого из них. И уже вместе они сошли со ступеней куда-то вправо, затерявшись в толпе присутствующих.
Точно так же Джастин и Арсент встретили вторых Скорбящих, потом третьих, четвёртых… И каждый раз церемониал строго соблюдался. Монарх и его дворецкий говорили те же слова, обращаясь к Скорбящим, меняя только имена соединяемых в начале своей речи. И точно так же соединённые проявляли к ним своё почтение и благодарность.
Джереми хотелось спросить у Джастина, каким образом происходит подбор слуги для господина и господина для слуги. Сами ли они выбирают, или выбор делается за них их правителями. Это, конечно, было некорректно спрашивать в такой печальный момент, отвлекая внимание монарха от своих подданных, и граф промолчал, оставив этот вопрос на потом.
Когда церемония соединения Скорбящих закончилась и последние, седьмые господин и слуга растворились в толпе, Джастин О`Краун обратился к молодому графу:
- Сэр Джереми, мой народ желал бы услышать от вас небольшой рассказ о вашей стране, ибо без неё не существовало бы королевства Гулсен. Мы столько же знаем о вашей стране, сколько вы о нашей, поскольку никто из нас не имеет возможности там побывать, а вы попали в нашу страну благодаря внеземной силе, принадлежащей загробному миру, которая и перенесла вас сюда. Нам же этого не дано, поскольку у нас эти силы теряют свои способности, так как наш мир находится не на Земле, а над Землёй. Поэтому, после того как вы расскажете нам об Англии, я в свою очередь расскажу вам о Гулсене, но уже в приватной беседе.
Не ожидая таких слов от монарха, Джереми поначалу смутился, однако взял себя в руки и твёрдо ответил:
- О, я попробую, конечно, но не судите меня слишком строго, если я не слишком обстоятельно буду рассказывать.
- Ничего, сэр Джереми, нам будет важно узнать от вас самое главное о вашей стране. Прошу вас, начинайте.
И молодой граф начал свой рассказ. Все находящиеся в зале внимательно слушали, порой негромко восклицая при каком-то моменте. Особенно их поразило то, что господа и слуги не стоят на одном уровне многоступенчатой иерархии, ведь в Гулсене и не ведали, что такое бывает. Они и знать не знали о системе классов в обществе, ведь их государство было построено на абсолютном равенстве всех классов, хоть классы эти и разнились между собою, подчиняясь одним и руководя другими. Видя реакцию слушающих на свои слова, Джереми поспешил перейти на другую тему, не останавливаясь на подробностях столь щепетильной для королевства темы, иначе, услышав, что многие господа бранят и бьют своих слуг за малейшие провинности и недостатки в их нелёгкой и преданной службе, они бы наверняка прогнали его обратно в Англию, чего Джереми, признаться, очень хотел, ибо роль героя, Истинного, им с Дорнтоном, конечно же, не нравилась.