Джереми кричал почти что в истерике, надеясь, что правитель Гулсена услышит каждое его слово и поймёт тем самым, что совершает ошибку, сидя за этими дверьми, словно в заточении.
- Ты не можешь вечно сидеть теперь тут и оплакивать Арсента, будто лишь из этого состоит теперь смысл твоего существования и правления! – кричал граф. – Королевство гибнет, а ты даёшь волю своим чувствам, как неразумный ребёнок! Нужно быть сильным и невозмутимым и не позволять врагу кромсать твоих людей и твои земли, как ему вздумается! Как ты можешь называться правителем, если запираешься ото всех в тот момент, когда твоё королевство переживает столь тяжёлые времена?! Выйди из своего заточения и всели в своих подданных новую надежду! Отомсти за своё поражение, если хочешь, но не оставляй страну без правителя! Джастин! Очнись же от своего горя, прошу тебя!
Уже немного успокоившись после своих же слов, граф, обессилев, осел на землю. Он не видел стражников, один из которых в ярости наступал на него, а другой со страхом поглядывал на двери, ожидая, по-видимому, грома и молний; и не видел, как Дорнтон, присев у него за спиной и пытаясь поднять с пола, с ужасом в глазах молил Великого Фреммора о пощаде. Видел граф лишь то, чего никто из остальных пока не замечал – это медленно открывшуюся створку двери, открывшуюся незаметно и совсем на немного, образовав небольшую щель, в которую могла протиснуться разве что только кошка. Но, заметив это, Джереми сам встал на ноги и, не обращая внимания на вновь ощетинивших свои копья стражников, быстро направился к приоткрытой створке.
Он не прошёл бы мимо этих копий, если бы громкий приказ из-за дверей не заставил стражу опустить своё оружие. Дорнтон, увидев, наконец, приоткрытую дверь и услышав приказ монарха, бросился вслед за Джереми, шёпотом благодаря Великого Фреммора за помощь им.
Приоткрыв створку пошире, Джереми, а вслед за ним и Дорнтон, шагнули за порог.
Их взору открылось большое просторное помещение, стены которого были окрашены в голубой цвет, и так же, как и в кабинете монарха во дворце Гулсенскасл, было минимум предметов и мебели. Посередине же стоял большой резной дубовый стол, на котором потрясённые Джереми и Дорнтон узрели невероятной красоты белокаменную гробницу с открытым куполообразным верхом из белого камня. А подле неё, стоя на коленях, неподвижно замер Джастин О`Краун Шестой.
Он стоял к ним спиной, но, несомненно, это он приоткрыл створку двери, позволив тем самым им войти сюда. Неужели грубые и бестактные выкрики Джереми не смутили этого благородного человека?
Осторожно прикрыв створку, Джереми стоял, не решаясь подойти к нему, пока монарх не обернулся в их сторону, не вставая с колен. Его лицо было залито слезами, а под глазами пролегли глубокие тени.
Не дожидаясь, пока они что-то скажут, монарх, судорожно вздохнув, слёзно произнёс, измученным взором глядя на Джереми и Дорнтона:
- Зачем вы пришли сюда?
Этот вопрос, заданный монархом с какой-то необъяснимой интонацией, поверг Джереми в смущение, и он не нашёл, что на это ответить, словно всё уже сказал Джастину там, за дверями.
Опомнившись, Джереми открыл было рот, но монарх отвернулся и ничего больше не сказал. Вместо этого он встал, пошатываясь, сильно постаревший за эту ночь и утро, пока Арсент боролся за свою жизнь. Теперь же шестой слуга лежал в этой гробнице, проигравший в бою с врагом, но, несомненно, победивший в битве за жизнь своего господина.
Поднявшись, монарх устало побрёл вдоль гробницы и, остановившись у изголовья, поманил к себе Джереми и Дорнтона. И, когда они подошли и узрели укрытое флагом Ансерва вдоль и гербофлагом Гулсена поперёк тело Арсента и замерли, горестным взором глядя на него, такого непохожего теперь на живого Арсента, который уже никогда не откроет своих добрых глаз и не поприветствует господина ласковым словом, Джастин О`Краун негромко произнёс:
- Проститесь с ним в последний раз. Я не хочу от вас ничего слышать и позволил вам войти сюда только ради этого.
С этими словами он тихо отошёл в сторону, повернувшись к ним спиной, опустив голову и заложив за спину руки. Джереми перевёл взгляд на тело, затем на Дорнтона. Старик не отрываясь смотрел в закрытые глаза Арсента, словно ожидал, что вот сейчас он очнётся и откроет их, поскольку дворецкому казалось, что Арсент просто-напросто заснул. Но спустя минуту Дорнтон разразился рыданиями, положив голову и руки на край стола, и никто, даже Джереми, не в силах был его утешить. Джастин попросил молодого графа вывести слугу из покоев, объяснив это тем, что ему всё же необходимо сказать Джереми пару слов наедине.
Граф так и сделал, и, когда они остались одни, монарх повернулся к нему и с горечью произнёс, не стесняясь своих слёз, которые по-прежнему капля за каплей текли по его щекам:
- Джереми, – начал он. – Я понимаю, отчего ты сегодня так рассердился на моё поведение. Нет-нет, не говори ничего, это моя вина. Но позволь тебе объяснить, почему я настолько тяжело переживаю потерю Арсента. – Он присел на стул возле стола с гробницей. Джереми молча стоял, готовый выслушать монарха от начала и до конца. – Этого никто не знает – ни ты, ни Дорнтон, ни всё королевство, – в противном случае мне бы не позволили править, да что там править – меня лишили бы жизни за такое… – Он помолчал. – Я осиротел, Джереми. В буквальном смысле осиротел. Видишь ли, если бы Арсент был моим слугой и соправителем и никем более, я не терзался бы в таком сильном горе, хотя и не могу поручиться за то, что было бы по-другому, потому что вы узнали нас и тайны Гулсена не настолько, чтобы узнать главную нашу тайну…
- И что же это за тайна? – осторожно спросил граф.
- А тайна заключается в том, – с грустью начал монарх, – что Арсент – мой отец.
У Джереми помутнело в глазах, и он поначалу даже не сообразил, что же с ним происходит. Он покачнулся, видя, как земля уплывает у него из-под ног, и попытался удержать равновесие. Но почти тут же он был подхвачен под мышки сильными руками Джастина.
«Джереми, Джереми…» – слышал он голос где-то вдалеке, но потрясение его было настолько велико, что молодой граф не мог избавиться от только что услышанного, и в следующее мгновенье весь мир смешался у него в голове: Арсент, Джастин, – его сын, – Дорнтон, Олдмэн, стражники, драконье войско, грифоны и злобно хохочущая Флёр. «Ты подохнешь так же, жалкий неудачник!» – прокричала она. Но кому было адресовано это обещание – ему, или же Джастину, – Джереми не мог понять. «Арсент – мой отец» – раз за разом звучали у него в голове слова монарха. Как же подобное вообще могло произойти в таком королевстве, как Гулсен???
«Джастин… – мысленно воззвал граф. – Арсент!» – вдруг вырвалось у него, но это усилие далось Джереми дорогой ценой, и он вдруг разом лишился всех своих чувств и полетел с обрыва в чёрную бездну пропасти…
====== Часть 4, глава 1. Решение монарха ======
Часть 4.
Выбор пути
Как странны были речи маски!
Понятны ли тебе? – Бог весть!
Ты твёрдо знаешь: в книгах – сказки,
А в жизни – только проза есть.
А. Блок.
Глава 1.
Решение монарха
Кольцо существованья тесно:
Как все пути приводят в Рим,
Так нам заранее известно,
Что всё мы рабски повторим.
А. Блок.
- Арсент… – бессвязно бормотал он. – В гробнице… ОН ОТЕЦ! – вдруг вскричал граф, резко открыв глаза. – Дорнтон! Дорнтон! Смотри!.. Дорнтон…
Что-то мокрое и холодное упало ему на грудь, заставив вскрикнуть и окончательно очнуться. Он увидел рядом с собой встревоженное лицо Дорнтона, его широко раскрытые глаза и руку, спешно подымающую свалившийся ему на грудь мешочек с ледяной водой.
- Сэр, сэр, – скороговоркой прошептал дворецкий, дрожащей рукой положив мешочек обратно ему на лоб. – Вы очнулись?! – Тут его лицо озарилось радостью. – Какое счастье! – Он мягко обнял графа, стараясь не потревожить его покой.
Джереми бегло огляделся вокруг. Он находился в своей спальне, но не помнил, как он здесь оказался. И вспомнил слова монарха.