- Да получилось все, - чувствовалось, что старик устал и сильно раздражен, - замедлитель я поставил, чтобы ты с ума своего упрямого не спятил раньше времени. Постепенно все вспомнишь. Только, постарайся сначала все-таки думать. А лучше - оставь все, как есть. Но чувствую, что не оставишь. - Старик пожевал раздраженно губами, посмотрел в глаза и как-то потерянно произнес:
- Ты же, как сын мне...
- Я знаю. Ты маму очень любил?
- Не твое это дело. Но - да, любил. И сейчас еще люблю. И буду, если ты дел не натворишь. Иди уже. С глаз долой. И не забывай про то, что я тебе сказал. И... приезжай, почаще... И... Гайда своего захвати в следующий раз. Все же магию превращений тренировать нужно, а он - очень подходящий объект для моих исследований.
- Спасибо тебе.
- Да иди ты.
И я ушел.
8
Природная хитрость и разум увеличивают основные статы, что именно из этого оставить решать вам, но я предпочитаю разум...
Из прошаренного гайда по Барду.
Утро можно разукрасить как угодно. Раскрасить небо не трудно, трудно не размазать краску, не забрызгать краской все вокруг, не смешать все в непередаваемый нормальными словами болотный оттенок тины и ряски. Вечер, проведенный в кабаке, способен обеспечить продажи лучше, чем неделя у прилавка. Правда, и здесь нужно соблюдать умеренность и расчет.
Весь вечер в голове шебуршилось прошлое. Перемешивалось, укладывалось, варилось. Растягивалось. Из неоткуда в никуда. Чем сильнее становилось опьянение, тем чаще начинало казаться, что все понятно. В жизни, в поступках, в самоочевидности решений. Хорошо, что «легкое» молодое вино оказалось действительно «легким» и терпким. Много не выпьешь и себя не потеряешь. По крайней мере, не быстро, есть время на оценку и переоценку уже оцененного.
В итоге удалось продать все. Весь караванный груз и дороже. Можно снова уходить по дороге с попутным грузом. Снова встречать рассветы и провожать закаты. Если бы мне это не нравилось, я бы сидел дома. Что? Некому караваны водить? У меня их полтора десятка.
Засиделись мы, конечно. Расслабились. Место хорошее, уважаемое, хорошо всем известное, элитарное. Нет, без мишуры и позолоты, без нарочитого «богатого» убранства, без крикливой сутолоки и навязчивой музыки. Тихое, спокойное, респектабельное. Да, музыканты есть и танцовщицы есть. Но музыканты играют, а не зарабатывают, женщины танцуют, а не привлекают внимание к себе. Незаметное обслуживание незаметно. Да, это дорого, но оно стоит того.
Были здесь и специальные столы для игры в кости, в карты, во что угодно. И я играл, и выиграл довольно много. Играл, потому что хотел играть, и хотел выиграть у других людей. Позволил себе. Дело-то не в деньгах, а в азарте.
Поймите правильно, когда есть возможность исполнить любое, подчеркиваю, любое желание не задумываясь и не напрягаясь, начинаешь ценить истинное. Конечно, с неба луны не получишь. Ни первой, ни второй, ни третьей. Все остальное - доступно. Но берешь, только то, что действительно нужно, необходимо, истинно. Или не можешь преодолеть в себе воспаленные крайности, неважно, в чем выражаемые, и тебя затягивает, поглощает и уничтожает твоя слабость. Так рождаются монстры, не ведающие ни жалости, ни предела.
А что в жизни настоящее? Родители, дети, любимый человек, друзья. Чтобы остаться человеком нужно немногое. За это немногое и следует держаться из всех сил.
На выходе из этого заведения меня попытались убить, незатейливо выпустив с трех сторон три артефактных болта. Один достался моему охраннику, троюродному брату и убил его. Попал прямо в сердце. Два достались мне. Один болт остановил амулет, другой немного отклонил, а на третий его сил бы не хватило.
Стреляли с небольшим интервалом по времени, поэтому брат успел перехватить мою смерть. И теперь я ему должен жизнь, которую буду отдавать его семье, его сыну. Если успею. Потому что остался жив. Поиски ничего не дали, кроме куска ткани и смутного описания убийц, полученных от тех любопытных, которые хоть что-то видели. В любом городе много разных, странных людей, которые не спят по ночам.
Нет ничего тайного, чтобы не стало рано или поздно явным. Слепок ауры удалось получить и раздать по надежным людям, вместе с описанием. Все три болта я отправил «дяде». И если что-то можно будет по ним узнать, «дядя» это сделает.
Я говорю об этом спокойно. Это сложно, но необходимо. Нельзя выплескивать наружу, нужно пережечь внутри. Найти и покарать. И не только исполнителей, не столько их. И ошибаться, давать волю эмоциям нельзя. Мы не были с братом близки, у меня даже с Кривым больше общего, но его смерть я принял очень близко к сердцу. Так бывает.