Мы свернули к видневшейся невдалеке крупной деревне. Ярмарка здесь была небольшая, товары простые. Но я сейчас обрадовалась бы и дырявому одеялу.
— Снаряди наш отряд припасами, — сурово потребовал у торговки Эскель, один из наших сопровождающих.
И здесь я осознала, что теперь меня окружают не благородные воины конунга, а наёмные стражники покинутого города.
— Сделай что-нибудь, — прошипела я Стефану.
— У нас нет денег, чтобы оплатить её товар, — отозвался он. — Может, договориться о…
— Эскель, не позорь нас, — Исиль сняла с шеи ожерелье из перламутрового речного жемчуга и бросила его торговке. — Этого хватит, чтобы снарядить нас в дорогу, обеспечить припасами и одеждой.
— Да-да, конечно, — женщина почтительно склонила голову, оглядывая попавшую ей в руки драгоценность.
Впрочем, ожерелье вскоре пришлось порвать, чтобы расплатиться и с другими торговцами. Но в желании оставить большую часть себе женщина полностью взяла на себя вопросы закупок. Через несколько часов мы покинули деревню с телегой, полной припасов для нас и лошадей, и в новой одежде. Обычной, которую носит простой люд, но потому тёплой и удобной. И если я счастливо куталась в шерстяной плащ, больше не дрожа от каждого порыва ветра, то Исиль кривилась, недовольно оглядывая надетое на неё платье из грубого сукна. Стефан же судорожно сжимал ладонью узкую рукоять приобретённого меча. Металл потемнел от времени, но лезвие выглядело острым. Правда, это оружие не для танцующей техники друга.
К ночи мы добрались до другой деревни, где попросились на постой. И выдвинулись рано утром. Время поджимало. После уюта и удобств дворца я особенно ощущала разрыв с прошлой жизнью. Но мы выжили, у нас была еда и тёплые одеяла. А в Скааге ждала встреча с магами, которые укрепят надежду на спасение моего дома... либо развеют её прахом.
Кажется, боги смилостивились над нами, потому что погода радовала теплом и отсутствием сильного ветра. Весеннее солнце припекало. Днём мы скакали без плащей. Грязь на дорогах подсохла, ускоряя наше продвижение.
В следующую ночь мы встали лагерем в лесу, на берегу небольшого пруда. На водной поверхности временами показывалась рыба, в ветвях деревьев пели птицы. Серость леса после зимы сменялась зеленью весны. Умиротворённость этого места ярко контрастировала с бурей, что творилась в моей душе. Меня то захлёстывала непоколебимая вера, то утягивало в пучину отчаяния. В мыслях вспыхивали страшные эпизоды, возникали окаменевшие лица отца, матери, ярла Торвульда... Бриана. Он спас меня. Нёс, пока проклятие не победило. Отец оказался прав на его счёт.
— Ты так и носишь его брачный подарок?
Фраза друга вырвала меня из раздумий. Я развернулась к нему, отрывая взгляд от мирной картины пруда. Стефан смотрел на сакс на моём поясе, словно на нечто противное. Будто я носила ядовитую змею.
— Конечно. Это же подарок.
Взгляд скользнул ему за спину. Воины обустраивали лагерь. Исиль сидела возле разожённого костра. Никто не обращал на нас внимания.
— Он мёртв, Эрика. Ваша помолвка отменена.
Его слова заставили задрожать. Эти дни я не позволяла себе думать о родителях и близких как об умерших.
— Что ты такое говоришь? — я резко выпрямилась, сжав ладони в кулаки. — На них проклятие. И мы найдём способ его снять.
— И что тогда? Выйдешь замуж за него? — Стефан стремительно приблизился ко мне, схватил за плечи, встряхнул, гневно вглядываясь в мои глаза.
— Ты действительно считаешь, что это важно сейчас? Когда наши родные обратились статуями, ты думаешь о помолвке? — оттолкнув его руки, я отступила и громко вскрикнула от неожиданности, когда он выхватил из ножен мой сакс. — Прекрати!
Я попыталась отобрать у него нож, но Стефан легко увернулся от моих рук, замахнулся и бросил его в пруд. Сакс исчез. По водной глади побежали круги. Сердце болезненно кольнуло. Казалось, оборвалась ещё одна нить связи с домом. Ярость наполнила меня до краёв. Подступив к Стефану, я со всей силы ударила его. Рука вспыхнула болью. Друг отпрянул, зажал пальцами нос, из которого показалась струйка крови. Коротко выдохнув, я развернулась и устремилась прочь от Стефана, ото всех.
По щекам катились злые слёзы. Впервые с тех пор, как мы покинули Стейнби, я осталась в одиночестве и не сдерживала их. Всхлипы переходили в рыдания. Боль, горечь, скорбь, тоска — всё то, что копилось во мне эти дни, выплёскивалось наружу солёным потоками. Я оплакивала родных, свой дом, свою жизнь. Даже сакс. Я не связывала с ним каких-то любовных чаяний. Но он был одной из тех немногих оставшихся ниточек, связывавших меня с домом. Не говоря о том, что Стефан выбросил отличное оружие. У нас с ним туго. И, стоит признаться хотя бы себе, мне было приятно носить сакс на поясе, словно я стала свободной женщиной, способной самостоятельно решать свою судьбу.
За спиной послышались звуки торопливых шагов. Я поспешно смахнула слёзы, растёрла веки. Наверняка нос опух и глаза красные. Не хотелось бы, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии.
— Не буду с тобой разговаривать, — буркнула, не оборачиваясь.
Внезапно меня схватили за плечо, грубо развернули, и чьё-то тело прижало меня к стволу дерева. Мозоли царапнули кожу, когда рот закрыли ладонью. В нос ударил кислый запах пота и немытого тела. Я замычала, задёргалась в сильной хватке, пытаясь вырваться.
— Мне же не показалось, — коснулся уха шёпот Эскеля. Он стиснул меня настолько сильно, что затрещали рёбра. — Сердце Стужи у тебя, да?
Я просто не могла ответить. Испуганный взгляд метался из стороны в сторону. Но вокруг были лишь деревья.
— Отвечай! — он встряхнул меня и убрал руку от лица.
— Помо… — мой отчаянный крик обратился бессвязным мычанием, когда он вновь зажал мне рот.
Эскель зло выругался и развернул меня к себе спиной. Плечо заныло от боли, когда он вновь толкнул меня к дереву.
— Кто владеет Сердцем, тот правит Эрфолком, — коротко расхохотался он.
Наконец, сумев поймать равновесие, я подняла ногу и с силой опустила её на его ступню. Он завыл от боли, хватка чуть ослабла, и мне удалось оттолкнуться от ствола руками. Эскель попытался меня удержать, но схватился только за плащ, который я тут же скинула с плеч. Ноги понесли меня прочь так быстро, словно по пятам вновь следовала каменная лоза. Впереди появился Белин с коротким топором в руках.
— Вниз! — скомандовал он, и я тут же резко присела.
Топор пронёсся над моей головой. Сзади послышался приглушённый вскрик Эскеля. Обернувшись, я прижала ладонь к губам. Прежде мне не приходилось видеть смерть. Кровь хлестала из пробитой груди мужчины. Он бессмысленно дёргал древко, пытаясь вытащить топор. Движения его замедлились, руки безвольно опустились. Он умер.
— Цела? — Белин похлопал меня по плечу, заставляя оторвать взгляд от страшного зрелища.
Серо-голубые глаза мужчины смотрели с участием. На суровом лице отпечаталась тревога.
— Он хотел…
— Понял я, понял, — проворчал кузнец. — Он давно на тебя хищно поглядывает.
Белин помог мне подняться. Ноги ещё дрожали, но я старалась взять себя в руки.
— Точно цела? — он провёл большим пальцем по моей щеке. Столь отеческий жест, что глаза снова защипало слезами. — Пара царапин, заживёт.
— Спасибо вам, — поблагодарила искренне, и он кивнул, чуть фыркнув, будто помощь мне была чем-то само собой разумеющимся.
Но для окружения отца так оно и есть. Только теперь рядом люди, чьи моральные принципы вызывают сомнения.
— Эрика, всё поменялось, — вздохнул он, вновь хлопнув меня по плечу. — Не ходи больше одна. И с луком не расставайся.
— Поняла.
— Эх, сакс хороший выбросили. Но ты ведь и топоры хорошо метаешь? — он смешно прищурился.
— Всё, что мечется, — нервно усмехнулась я.