Для себя Глина сохраняла только светлые шарики, оставшиеся от добрых историй. Похожие на речной жемчуг бусины она нанизывала на нитку и носила на шее. От оберега шло ровное тепло, он дарил спокойствие. Несколько рыжих и темно-синих бусин Глина оставила для себя, пригодились бы при встрече со Звонким и его компанией. Карманы Глины всегда были набиты секретным оружием.
***
– Это, по-вашему, нормально? Старшая дочь при живых родителях в приюте живет, младшая – у бабушки! – следователь Борис Сергеевич смотрел на Таисию Переверзеву.
Та только шмыгала носом, комкая мокрый и грязный платочек. Борис Сергеевич постучал карандашом по столу.
– Эх, Таисия Андреевна, не нравится мне ваша семья, ох как не нравится.
Таисия вскинула на следователя мокрые глаза.
– При чем же тут моя семья? Разве только у нас дети из дома уходят? Вон что делается по стране…
– И что же по стране делается? – усмехнулся следователь. Он закрыл папку, и не получив ответа от Переверзевой, сказал, – едем к вам домой, посмотрим, что пропало из вещей. Если дочь ушла, то она к этому явно готовилась.
– Дочка дома давно не была, – жалобно сказала Таисия, – я вещи ее к бабушке перевезла.
Следователь и стажер переглянулись.
– А у Гали есть сотовый телефон? – спросил стажер Валера.
– Откуда? Дорого же.
– Это очень плохо, искать ребенка с телефоном легче.
На улице было сыро, промерзшие от весеннего дождя ветки деревьев роняли тяжелые капли на шапки и воротники прохожих. Загруженная стоянка перед отделом полиции была обильно покрыта грязью с соседних улиц, на которых не было асфальта. Разбитый тротуар плескался на прохожих водой из луж. Ботинки Таисии промокли, и она подумала, как там ее девочка, в старых сапожках, заношенных за два сезона мокрой зимы. Над головой нависало низкое мартовское небо с облаками, похожими на комки старой ваты, насквозь пропитанные водой.
– С бабушкой Галя дружно жила?
– Да, наверное. Глина не жаловалась.
– Глина? – удивился Борис Сергеевич.
– Ой, – спохватилась Переверзева, – это ее домашнее прозвище. Старшая дочь у нас почти не разговаривала, а вот имя сестры научилась выговаривать. Нам показалось, это мило. Так и стали дочку Глиной звать.
– Знаете, не очень это мило, – ответил Борис Сергеевич задумчиво. Он прошелся по комнате, заглянул под кровать Глины, перевернул матрас и подушку на ней. Проверил вещи в шкафу.
– Может, деньги пропали?
Таисия наморщила лоб и покачала головой.
– Моя дочь – не вор, – неуверенно сказала она, вспоминая характеристику Пасечника.
– Не об том речь, дорогая мамочка, – с раздражением в голосе ответил следователь, – ей надо на что-то жить, еду покупать, билеты.
– Билеты? Она могла уехать? – округлила глаза мать.
– Мы были у бабушки, и та сказала, что Глины не было дома два дня. Из вещей пропал только рюкзак. Все зависит от того, что произошло перед ее уходом, и как долго она к этому уходу готовилась.
– Из наших с мужем денег ничего не пропало, – мать заглянула в шкатулку на полке, – у Глины были карманные деньги, вот здесь лежали десять тысяч, она копила на скоростной велосипед. Теперь их нет. Ясно…
– Муж ваш где? – спросил Валера, когда осмотр комнаты закончился.
– Он на работу устроился, в газетный киоск. Временно, придет поздно вечером.
Следователь и стажер спросили адрес киоска и ушли, оставив Таисию в одиночестве. Ее жизнь только начала налаживаться, а тут снова проблема. Неужели эта черная полоса никогда не кончится? Таиса посмотрела в зеркало: на лице появились первые морщинки, а уголки губ опущены скобкой, корни волос совсем седые. Таиса вытащила пудреницу, в которой была золотистая пыльца и, ухватив ее щепоткой, посыпала на волосы и втерла немного в лицо. Совсем другое дело! Дочка найдется, Таиса чувствовала, что у нее всё в порядке, скоро позвонят и скажут, где ее Глина.
***
Глину нашли быстро, и в этом она была виновата сама. Зачем она побежала прочь от полицейского на московском автовокзале? Надо было пристроиться к какой-нибудь попутчице, завести с ней разговор, и пройти мимо опасного полицейского, не вызывая подозрений: она идет со взрослой, а не одна. Но все, что репетировала Глина, мгновенно забылось, стоило ей только увидеть полицейскую форму. Полицейский погнался за Глиной, и довольно быстро ее настиг, учитывая, что она не знала географии московских переулков. Глина заплакала и не смогла дать внятных объяснений, что она делает в одиночку в чужом городе. В местном отделении полиции связались с Левобережным отделом полиции Воронежа, откуда радостно сообщили, что следователь Купцов передает Глине пламенный привет от себя и родителей.