– Рассказывай, как наручники сняла, – спросил Купцов, присаживаясь на край стола.
– Это не интересно, – ответила Глина, шмыгая носом.
– Ну, не каждый такое может, – доверительно сообщил ей Купцов.
– На пианино тоже не каждый может или борщи варить.
– Эх, Глина, лучше бы ты на пианино училась играть… – вздохнул Купцов.
С минуту посидели молча.
– Вы меня вызволите отсюда? – спросила Глина так же угрюмо.
– Посмотрим, – уклончиво сказал Купцов, – рассказывай, что натворила.
– Вам уже и так наговорили фигни всякой про меня. Мол, террористка, наемная убийца, бандитка чеченская, – сказала Глина, – что я нового расскажу?
Купцову уже рассказали, что сегодня утром Глина подошла на площади Циолковского возле парка Авиастроителей к депутату областной Думы Васильеву ВэБэ, взяла его за руку и проникновенным голосом сообщила, что в его автомобиле заложена бомба. Как выяснилось потом – действительно, заложена. Ретивые менты Глину сразу задержать не смогли, а нашли ее охранники Васильева ВэБэ только через час на Остужевском рынке с полными карманами денег. Всё это был очень странно, и Глину силком приволокли в ближайший отдел милиции.
– Откуда знала о взрывчатке? – спросил Купцов.
– Птицы напели, – огрызнулась Глина.
– Это не шутки, Галя, – покачал головой Купцов, – хотя бомба обезврежена, и люди не пострадали, милиции теперь надо выяснить, кто заложил взрывчатку и почему.
– Вот и выясняйте, – ответила Глина, допивая чай, – я ничего не знаю.
– А деньги откуда?
– В автоматах выиграла, – усмехнулась Глина.
Купцов начал терять терпение.
– Слушай, девочка, я сорвался с работы, проехал в маршрутке полгорода, чтобы твои байки слушать?
– Я вас позвала потому, что не хочу тут до утра сидеть. Бабка с ума сойдет. Я бомбу не подкладывала, и за это мне никто не платил. И за то, чтобы я этому пузану сказала о бомбе, мне тоже никто не платил, – выкрикнула Глина, – вот так сделаешь доброе дело и сто раз пожалеешь!
– Откуда же ты знаешь о бомбе? – спросил Купцов.
– Просто знаю. У меня предчувствие.
– И ты хочешь, чтобы тебе поверили?
– Я хочу, чтобы меня отпустили.
Полчаса уговоров Купцова ничего не дали. К вечеру Глину отпустили, так как задерживать ее было совершенно не за что. Прибежавший стукач с Остужевского рынка – Чан Ы Пак по кличке Чайник сказал, что Глина сорвала куш в «Крэйзи Хантер», выгребла из двух автоматов все подчистую. Сразу собралась куча ребят с Отрожки, чисто поглазеть, но Глину никто не трогал, ее боялись, знали, что она чумовая, безбашенная. Ей дали унести выигрыш, но ментам стуканули.
– Сколько же там денег было? – спросил у Толстых Купцов, когда тот отпустил Чайника.
– Ох, и жару нам задала эта соплячка, – не ответив на вопрос, злобно и устало сказал Толстых своему коллеге, – весь район обежали, как цуцики. Террориста никакого не нашли, теперь будет нам всем люлей. Взрывное устройство, кстати, было кустарное, но наши так не делают. Какой-то гастролер.
– Все соседние районы подымут, – кивнул Купцов, – но это не страшно. Учти, если бы не эта соплячка, то были бы жертвы, и тогда точно кому-то не носить фуражек
– Денег? – очнулся Толстых, до ушей которого вопросы долетали с опозданием, – шесть что ли миллионов.
– Деньги надо вернуть, – сказал Купцов.
– С чего? – спросил Толстых.
– Ты их хочешь к делу пришить? И как ты их пришьешь? Банда с участием малолеток, а расплатились с детьми на Остужевском рынке.
– Я вижу, что непростая племянница у тебя, – хмыкнул Толстых.
– Не простая. Она с группировкой на районе связана, и если ее сейчас задержат, мы крупную рыбу упустим, – раскрывал все карты Купцов.
– Неужели сам Шмурдяк ее под крыло взял? И зачем?
– А ты не понял? К девке деньги липнут, любые. Она любые замки открывает, карты насквозь видит, она чувствует взрывчатку. Ты знаешь, с кем она в паре работает? С Берестом. Они общелкали уже всю округу.
– Покер? – удивился Толстых.
– Любые азартные.
– Чего ж не убежала из кабинета моего, раз такая шустрая? – все еще не верил Толстых, – наручники сняла.
– Во-первых, ей нужны ее деньги, во-вторых, ей надо, чтобы ее имя никак не связывали со взрывом. В-третьих, она Шмурдяка боится больше, чем тебя. Жалеет, что узнала как-то о взрывчатке да и ляпнула потенциальной жертве.
– Может, и зря ляпнула, – задумчиво сказал Толстых.
– Поумнеет потом, – цинично ответил Купцов.
Глубокой ночью Купцов привез Глину к ее бабушке. Девчонка мирно спала на заднем сиденье милицейского УАЗИка, подложив под голову рюкзак с деньгами. Купцов всю дорогу думал о том, что если бы у него была такая дочь? Он видел, как из маленького запуганного зверька Глина постепенно превращается в озлобленную суку, которая скоро может стать во главе стаи. Что за мутация проходила в душе этого подростка? Она была без сомнения одарена странным и необычным свойством, но живя в мире, где был провозглашен культ денег и право сильного было решать, кому жить и жрать, а кого пускать в расход, этому дару не было другого применения, кроме криминального. Купцов понимал, что всех беспризорников не усыновишь, а всем голодным не дашь миску похлебки. Но именно к этой девчонке он испытывал жалость и почти отцовское сочувствие. Возможно потому, что Глина была в сущности ещё ребенком. Ее сверстницы без колебаний садились в дорогие автомобили местной братвы, тусили в барах и ночных клубах. Купцов знал, что заработанные деньги Глина несет бабке с дедом, а родители словно отказались от нее. Он знал, что вскоре Глина повзрослеет и окончательно скурвится.