— Дочь, — мама входит в комнату. — У тебя тут телефон разрывается.
Она протягивает мне гаджет, который так и лежал в сумке, и я не глядя беру его.
— КОТОВА! — почти рубит мне барабанную перепонку голос начальника. — КАКОГО ХРЕНА ТЫ НЕ НА РАБОТЕ! У ТЕБЯ ОТГУЛ В СВЯЗИ С РУКАМИ, РАСТУЩИМИ ИЗ ЖОПЫ?
— Что? Но вы же …
— Что? Что я же? Быстрее.
— Вы же меня уволили!
— Когда?
— Вчера.
— Напомни, что я сказал.
— Что я уволена…
— Я разве так сказал?
— Ну… — господи, как я туплю с утра. Но настроение повышается так быстро, словно мой сломанный, горящий вертолет все-таки совершил посадку. — Вы сказали, цитирую: «ПОШЛА ВОН».
— Котова, — он вздыхает, словно его терпение на исходе. Из-за меня, что очевидно. — Если ты через час не будешь на работе, мое «пошла вон» быстро превратится в «ты уволена».
— Я поняла! Скоро буду! Спасибо вам, Арсений Ярославич! Вы не пожалеете!
— Я уже жалею, — отключается он, а я подпрыгиваю на кровати и бегом надеваю юбку, блузку, чищу зубы, убираю волосы в пучок и не забываю очки. Сегодня я самый счастливый человек. — Пока мам
Глава 5
Я приезжаю на работу через тридцать минут, даже быстрее, чем было приказано. Сразу залетаю в лифт, нажимаю кнопку.
Страх никуда не делся, но я на таком адреналине, что он словно за стеклянной стеной. Но вдох облегчения, когда створки выпускают меня на десятом этаже, все равно вырывается наружу.
Дверь в кабинет Распутина закрыта, и это к добру. Так что сажусь за свое рабочее место и принимаюсь за работу. Где-то спустя полчаса мне на мобильный раздается звонок, судя по номеру, из этого здания. Даже интересно, кто? Может быть, с отдела?
— Котова! Вы все-таки не хотите на меня работать.
— Очень хочу, несмотря на ваш характер…
— С моим характером такие же проблемы, как с вашей пунктуальностью, — Господи, как это смешно, болтать, когда вас разделяет лишь бетонная преграда.
— Тут вы не правы. Я на работе уже полчаса как…
— И я должен вам поверить?
— Вы же сами говорите, что все на камеры записываете, так что проверьте, когда я пришла и начала ковыряться в носу.
Мне или послышалось, или начальник реально прыснул со смеху. Вздрагиваю, когда дверь справа от меня щелкает, и передо мной предстает босс.
Телефон от уха он убирает первым. Я за ним. Как в замедленной съемке.
— Доброе утро. Я еще раз хочу принести извинения за сломанную модель вертолета, если надо, я могу ее склеить. Сама…
— Если вы закончили, может приступим к работе?
— А, да, да, конечно, — киваю, прыгаю тощей задницей на стул и открываю блокнот Софки. Готова к труду и обороне. — Слушаю.
Следующий час Распутин не двигается и дает задания. Просто робот, а не человек. Он даже нос не почесал ни разу, а у меня самой этот самый нос уже несколько раз просил о помощи. Но я боюсь, что если прервусь, то просто не успею все записать, а потом спрашивать будет неудобно.
Вчера я уже опростоволосилась, сегодня нужно показать себя во всей красе трудоспособности и внимательности.
После инструктажа я спускаюсь сначала в свой отдел, объявляю, что перехожу на работу к тирану. Некоторые девушки завистливо вздыхают, кто-то сочувствует, а мужчины поздравляют меня, пожимая руки. В отделе кадров та же двоякая ситуация. И ни от кого нет искренней за меня радости. Наверное, надо было больше вливаться в коллектив…
После пробежки по отделам возвращаюсь к делам и только к вечеру, когда меня вызывает генеральный, иду к нему с отчетом.
В кабинет захожу с животным страхом, что он снова начнет на меня орать. Не очень-то я привыкла к крикам. Обычно меня все только хвалят.
Он сидит за своим творческим столом и доклеивает ту самую сломанную модель. Вот наверняка, чтобы меня пристыдить.
— Я все сделала. Назначила нужные встречи, даже смогла дозвониться до министра, — хотя для этого и пришлось выслушать рассказ о жизни его секретаря. — Так же назначила на завтра совещание, всех предупредила. И еще звонила Августина Соломина, сказала, что не может дозвониться до вас.
Он меня вообще слушает? И чего я тут распинаюсь.
— В общем, вот, тут все записано. Арсений Ярославович… Я все…
— У тебя синдром отличницы, — вдруг отрывается он от своего вертолета и поднимает глаза. Приковывая меня балетками к ковру. — Тебе обязательно нужно сделать все правильно, и в срок. Даже пообедать не сходишь. И ты ждешь похвалы.