Я поджимаю губы, потому что он прав. Я всегда была отличницей, умницей, меня все хвалили.
— Я просто пришла сказать, что все сделала.
— Нет, ты пришла за похвалой. А когда тебя не хвалят, начинаешь царапаться и кусаться. И именно поэтому ты не поднялась выше отдела конструирования. Тебе никогда бы не светил отдел разработок.
— Что? Почему?
— Потому что ничего не придумываешь, опасаясь провала. Делаешь только то, что тебе говорят, не проявляя никакой инициативы…
Я стою как пришибленная. Ну вот как двумя фразами можно втоптать человека в грязь. Становится обидно и больно, но вида не подаю.
— Если это все, я могу идти?
— Принесешь свои наработки. Посмотрю. Вдруг я не прав.
— Какие наработки? — говорю осторожно, чувствуя, как под ногами словно уходит.
Он поднимает брови.
— Ты же мне там чего-то говорила о мечте создать свой вертолет. У меня еще лет в десять все тетради были исписаны картинками вертолетов. И почти все они сейчас летают.
Я тоже рисовала, да. Пока не поступила, потому что учиться было настолько сложно, что времени почти не оставалось. Чтобы быть отличницей, мне приходилось зубрить ночами и днями, повторять снова и снова. А Распутин наверняка относится к той категории людей, которым достаточно прочитать пару раз, и они уже все знают наизусть.
— Мария Викторовна?
— У меня нет наработок.
— Я так и подумал. Можете быть свободны…В смысле, сейчас, а не совсем. Вы отличный секретарь, но вряд ли станете разработчиком.
— Могли бы и не стрелять, достаточно того, как вы забили меня ногами, — говорю почти тихо и поворачиваюсь, чтобы выйти за дверь.
Тут же хочется заплакать, ком в горле размером с теннисный мяч, но помню о камерах и иду за свой стол. Теперь тупо пялюсь в экран.
Двери лифта открываются, и в приемную вплывает видение чистой красоты… Ну так бы наверняка сказал любой мужик со спермотоксикозом, а на деле просто женщина, отчаянно желающая найти постоянное жизнеобеспечение в виде одного хамоватого гения. Все такое кричащее. От рыжих волос до синего костюма, который заканчивается в районе бедра.
— Добрый день. Как вас представить? — конечно, я знаю, как ее зовут, но настроение у меня «говно» и так просто эту эротическую радость к начальнику я не впущу.
Глава 6
— А где Софа, — она даже не здоровается.
— Софа ушла в декрет. Так как я могу вас представить?
— Августина Соломина, он меня ждет, — она делает шаг к двери, но я встаю перед ней.
— Госпожа Соломина, вы присядьте, я о вас доложу, и если он скажет, то я вас непременно запущу.
— Вы… Софа меня всегда пропускала.
— Софа работала тут пять лет, у нее был кредит доверия, а у меня пока только ипотека под грабительский процент.
Сказать, что мадам ничего не поняла, это ничего не сказать. Но думаю, Распутин общается с ней по другой причине. Гораздо более приземленной.
— Присядьте, пожалуйста.
Она хмыкает, поворачивается ко мне спиной и изящно ковыляет до дивана, куда садится так же.
— Кофе мне. Капучино.
Открываю дверь генерального и заглядываю, не делая больше нескольких шагов. Распутин в той же позиции, словно не отрывался от вертолета.
— К вам Августина пожаловала.
— Понял. Пусть подождет, сделай ей кофе и спроси, в каком ресторане забронировать стол.
— А временные рамки?
— Минут двадцать, не больше. Когда мы уйдем, разбери корзину с моими рубашками и отнеси все в химчистку.
Не помню, чтобы Софа говорила мне о таких обязанностях, но сейчас лучше не спорить.
Выхожу обратно, где дама пытливо на меня смотрит, словно не сводила взгляда с двери.
— Ну?
— Он приказал сделать вам кофе и узнать, в каком ресторане забронировать столик. И нужно подождать, — иду к кофемашине, делаю капучино и несу любовнице Распутина.
— Вам, милая, нужно со мной дружить, иначе долго вы тут не протянете.
Она протягивает тонкие пальцы к чашке в моих руках. Я за долю секунды понимаю, что ее пальцы коснулись горячего фарфора. Но трагедии уже не избежать. Она тут же с визгом опрокидывает кипяток на меня.
— Идиотка, он же горячий!
— А какой еще должен быть кофе?! — пытаюсь отлепить от себя горячую ткань, которая плотно липнет к телу, обжигая, а эта тупая курица бегает по кругу, крича и ругаясь совсем не по-женски.
— Что тут происходит!? Мария Викторовна…
Я даже не смотрю на него, просто пытаюсь справиться со слезами, которые так и норовят испачкать кожу солью.