— Наверное, захотелось быть милым.
Уголок ее рта немного приподнимается.
— Я хочу, чтобы ты был милым каждый день, мне нравится, когда ты разговариваешь со мной.
Мое сердце начинает сильно биться в груди, и я беспокоюсь, что она увидит это сквозь мою футболку.
— Ты…
— Что ты наделал, Алек?! — Раздается позади меня, и Оукли отдергивает ногу.
Я поднимаю взгляд, обнаруживая, что она кусает губу, больше не глядя на меня. Я медленно встаю, поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Роуэна, когда он подбегает. Он падает рядом с ней, поднимая ногу, чтобы осмотреть ее.
— Я порезала колено на заборе, Алек помогает его промыть…
Роуэн поднимает на меня взгляд, затем закрывает ее от меня. Он помогает ей подняться, и ее рука обвивается вокруг него, так же, как это было со мной всего несколько минут назад, и мои пальцы сжимаются в кулаки.
— Давай, Оукс. Я позабочусь о тебе.
— Позаботишься о ней? Где ты был, когда она упала? — Кричу я, и он свирепо смотрит на меня, закрывая ее.
— Заткнись, Алек! Иди, найди кого-нибудь другого, чтобы вести себя как придурок, и оставь нас в покое.
Они начинают уходить, и гнев переполняет меня, поэтому я кричу:
— Как будто мне не все равно. Помоги глупой девчонке, которая даже не может перелезть через забор. — Ее затуманенные глаза смотрят на меня через плечо, мне не приятно их видеть вместе, но по крайней мере, она смотрит на меня. — Ты должна перестать выпендриваться, чтобы мне больше не приходилось притворяться, что я хочу тебе помочь.
Я поворачиваюсь и ухожу, заставляя свои ноги продолжать двигаться, когда слышу ее плач позади меня.
Восемнадцать лет
Она хорошо выглядит. Действительно хорошо.
В начале лета я поехал в тренировочный лагерь по аджилити[1], чтобы подготовиться к поступлению в пожарную академию отца Оукли, и все время, пока я там был, мне было интересно, что она делает и с кем, черт возьми, она это делает. О чем я не думал, так это о том, что вернусь домой и найду Оукли совершенно другого уровня.
У нее все та же улыбка и большие голубые глаза, но теперь они обрамлены более длинными ресницами и более высокими скулами. Улыбка? Она более насыщенная, с новым оттенком розового, немного темнее, и привлекает больше внимания, чем обычно. А ее тело? Это отвлекает, и не только меня.
Я хмурюсь, переводя взгляд с одного соседского мудака на другого, почти все глаза прикованы к ее бедрам и заднице, когда она бежит к Роуэну, протягивая кусок своего праздничного торта. Каждый чертов год, она приносит ему самый первый кусочек. Кто-то должен рассказать ей правило, когда дело доходит до праздничных тортов, первый разрез для именинницы, а не для тупицы, который, как она думает, ей нравится.
Сегодня у нее день рождения, и она пригласила всех соседей в общественный бассейн на вечеринку. Но не меня, я не был включен в список. Может быть, это потому, что она не знала, что я буду дома, может быть, это было сделано специально. В любом случае, у меня не было приглашения. Конечно, я все равно здесь. И хотя она не смотрит в мою сторону, она это знает. Она продолжает заправлять свои длинные светлые волосы за ухо, а когда смеется, откидывает голову назад немного дальше, чем необходимо. Она не борется за мое внимание, не то чтобы ей это было нужно. Она не знает, но она держала это под замком с тех пор, как мы были маленькими, она думает, что я пришел сюда, чтобы потерпеть крах, и она молча говорит мне, что она его тоже не потерпит.
Хорошо для нее.
Мне нравится, когда она стреляет в ответ, жаль, что это так чертовски редко. После того, как торт убран, все начинают сползать обратно в бассейн, поэтому я подхожу ближе к воде, готовый быть замеченным, но затем Оукли выпрыгивает, теперь мокрая, и направляется к зданию клуба, где есть плоты, игры для плавания и тому подобное.
Итак, я проскальзываю внутрь вслед за ней.
Когда она тянется за палками для ныряния, мой взгляд падает на ее плавки. Они крошечные, едва прикрывают половину ее задницы.
Это тоже очень здорово.
Я делаю шаг ближе, и ее рука дергается вниз, ее спина напрягается, а на лице появляется ухмылка.
Да, она знает, что я стою здесь.
Она ждет секунду, затем прочищает горло и оборачивается.
А затем она делает глубокий вдох.
Да, принцесса. Ты не единственная, кто вырос.
Я был мельче, когда уехал в июне. Теперь я целых шесть футов, и во мне на двадцать фунтов мышц тяжелее от силовых тренировок.
Я хорошо выгляжу, и она не может скрыть, что согласна с этим. Наконец, появляется тоска, и ее щеки пылают, но она быстро маскирует то, что я заставляю ее чувствовать, всегда так, и она выставляет свои округлившиеся бёдра.
1
Аджилити — соревнования, в которых человек, называемый проводником, направляет собаку через полосу препятствий.