— Алек… — Мой голос низкий, умоляющий о чем-то, о чем я не осознаю.
Он ерзает рядом со мной, и как раз в тот момент, когда он это делает, передний замок начинает открываться. Мои глаза расширяются, и я подскакиваю ближе к Алеку, хватая его за ногу. Он покровительственно обнимает меня, поднося свободную руку к губам, говоря мне молчать.
Замок снова дергается, на этот раз более агрессивно, и Алек начинает подниматься с дивана. Когда я пытаюсь встать рядом с ним, он прищуривает глаза, как будто хочет удержать меня там. Я качаю головой, держась за него, и он опускается рядом со мной. Он прижимается своим лбом к моему, шепча:
— Позволь мне защитить тебя, принцесса. Оставайся здесь и веди себя тихо.
Я хватаю его руки, которые лежат на моих щеках, закрываю глаза и киваю.
— Если… — он начинает шептать, отстраняясь, но резко останавливается, когда мы слышим:
— Открой чертову дверь, Оукли!
Каждый мускул в теле Алека напрягается, и мои глаза распахиваются. Когда стук начинается снова, я прочищаю горло и медленно встаю. Я избегаю взгляда Алека и делаю шаг, чтобы обойти его.
— Всегда на гребаном пути, — рычит он, когда я прохожу.
С беспокойным чувством, шевелящимся внутри меня, я открываю дверь для Роуэна. Он врывается, прежде чем я успеваю что-то сказать, и резко смеется, когда видит Алека, стоящего в гостиной, наши пустые чашки на кофейном столике и мое одеяло на диване. Роуэн бросает на меня сердитый взгляд.
— Если ты хотела вернуть свой ключ, все, что тебе нужно было сделать, это попросить. Не нужно было беспокоиться о смене замков.
— Я не… — Я резко останавливаюсь, поворачиваясь к Алеку. — Ты действительно сменил замки?
— Да.
Роуэн усмехается.
— Чертовски неправдоподобно. Тебе очень комфортно в доме моей девочки, Алек?
Алек делает мгновенный шаг к нему, но я быстро перемещаюсь между ними. Я смотрю на Алека, который смотрит в ответ. Исчез блеск, который выделял золото в его темно-зеленых глазах. Я поворачиваюсь к Роуэну. Он хмуро смотрит на Алека через мое плечо, прежде чем натянуто улыбнуться мне.
— Давай, Оук. Пойдем в твою комнату, уединимся.
Прежде чем я успеваю ответить, Роуэн исчезает в коридоре. Но я приросла к месту, не в силах пошевелиться. Что-то подсказывает мне, что как только я это сделаю, Алек сделает то же самое, останавливая меня своей грубой хваткой, прежде чем я успеваю сделать полшага в сторону. Это иррациональная мысль, но чувство собственничества как будто просачивается из каждого дюйма его тела и обволакивает мое, оттягивая меня назад. Обратно к нему, в него.
— Сделай свой ход, Оукли, — говорит он мне совершенно монотонно, не давая мне возможности расшифровать его чувства.
Подавленная замешательством и непониманием собственной нерешительности, я ухожу от Алека, присоединяясь к Роуэну в своей комнате. Когда я вхожу, Роуэн перестает ходить и смотрит на меня.
— Я ненавижу, когда он здесь.
— Правда? — Я поднимаю бровь. — Я не думала.
— Это неправильно, Оукли. Он не должен быть здесь. — Он берет мой телефон с тумбочки и трясет им передо мной. — Я звонил тебе. Четыре раза. — Он свирепо смотрит. — Когда ты не взяла трубку и не перезвонила, что совершенно не в твоем характере, мне пришлось приехать сюда. Я, блядь, знал, что он будет… — Он обрывает себя, сглатывает и отводит взгляд.
Но теперь у меня есть свои собственные вопросы.
Я медленно опускаюсь на кровать, глядя на Роуэна.
— Он бы… что, Роуэн?
— Ничего. Ему здесь становится слишком уютно, Оукли. Это… скажи ему, чтобы он уходил. Я останусь.
Мои брови подпрыгивают.
— Ты хочешь приехать и остаться? Роуэн, тебе даже не нравится оставаться здесь.
— Дело не в этом.
Невеселый смех покидает меня.
— Да, это так. Кто-то был в моем доме, Роуэн. Я не хочу быть здесь одна. Да, Алек не был бы моим первым выбором, — мои брови приподнимаются, — даже не последним в то время, но, по крайней мере, я знаю, что он все еще будет здесь, когда я проснусь.
Брови Роуэна хмурятся, верхняя губа изгибается.
— Он оставил тебя здесь одну в ту ночь, когда здесь кто-то был!
— Он думал, что я с тобой! Он бы никогда не ушел, если бы знал, что ты собираешься устроить мне свое ночное исчезновение!
Он хмурится на меня и собирается заговорить, но вместо этого качает головой. Он облизывает губы, все еще глядя в окно.
— Ты сказала тогда, он не был бы твоим последним выбором. Как насчет сейчас, Оукс? — Измученные медовые глаза встречаются с моими. — Где он упал в твоём составе целых три недели спустя?