– Я... умерла, да? – спросила я.
– Нет, но такой вариант развития событий тоже возможен.
– А вообще, что это за дурацкая идея – забросить меня в мир компьютерной игры? Спасибо, что хоть не в «Fear» и не в «Dragon Age»! Там бы я точно не выжила.
– Просто так было нужно. Ты знаешь хотя бы приблизительно события этого мира и, возможно, сможешь на них повлиять. Я не могу тебе всего рассказать. Просто не имею права. Но также я теперь не имею права удерживать тебя в этом мире силой. Ты можешь вернуться в свой две тысячи двенадцатый год, где тебе и место.
– А что же будет с этим миром, ведь его спас капитан Шепард? Причем спас ценой собственной жизни.
– Вероятность возможного конца истории ты уже изменила, ведь, влияя на одно событие, ты повлияла на многие, которые последуют за ним. Но в своих мыслях ты права – этот мир обречен на гибель, которую несут всей разумной жизни те, кого вы называете Жнецами.
– Я... я не допущу этого. Я останусь. Может, у меня ничего и не получится, но если без меня не получится уж точно... – я окончательно запуталась в собственных словах и чувствах.
– С вероятностью девяносто восемь процентов тебе это будет стоить жизни.
– Алика, если отступлюсь сейчас, я ведь уничтожу такой мир своими собственными руками. Я не безгрешна, конечно, но самые большие мои проступки – непослушание родокам и преподам, иногда неумеренное пьянство, воровство яблок с чужих огородов и всяких мелочей типа жвачки и сухариков из супермаркета – не идут ни в какое сравнение с уничтожением целого мира. Поэтому я вернусь и буду сражаться с гетами и Сареном, Коллекционерами и хасками различных рас, ну и, конечно же, со Жнецами. Я не знаю, кто ты такая. Могу лишь предположить, что ты одна из тех, кого называют богами или демиургами. Но... верни меня в этот мир. Наши, наверное, там с ума сходят над моим бездыханным телом...
– Назад дороги не будет.
– Для меня ее не стало в тот день, когда Андерсон дал мне жетон с именем Айрин Шепард. Все. Точка.
– Тогда возвращайся...
Снова все залил приятный золотистый свет. Снова тишина. Нет, не тишина. Чей то горький–горький плач, нечеловеческие истеричные вопли «ну, дыши, давай!». А потом... не помню.
– Рин, просыпаться пора, – я с удивлением уставилась на потолок родной квартиры.
– Ой ба, не буди, плиз. Мы вчера с Дэном так охуительно отметили сдачу моей сессии, что я ничего не помню. Да еще и приснилась такая херня… Ты не поверишь. Короче, завязываю с играми на ночь... – тут я осеклась, поймав себя на мысли о том, что вместо беленого потолка вижу металлопластиковый потолок медицинского отсека «Нормандии», а вместо бабушки – физию вконец охреневшей от моей тирады Чаквас.
– Ой док, простите… Сон страшный приснился.
– А, это… понятно, – от волнения док даже начала заикаться. – Заставила же ты нас всех поволноваться, Шепард. Как самочувствие?
– Как утром пятнадцатого января. Долго я была в отключке?
– Ты хотела сказать, в состоянии клинической смерти? Довольно долго, примерно полчаса. А потом еще и проспала часов пятнадцать.
– Клиническая смерть? Да, теперь понятно, почему мне так фигово, – я начала вставать с койки. – Ладно, док, спасибки вам. Я пошла.
– Куда, дура, лежать! – поздняк метаться.
Я уже встала и, поправив комбинезон, по пути ужаснувшись виду собственной нечесаной башки в зеркале, уверенным шагом, почти бегом (ведь дай волю Чаквас, так она меня в лазарете пропишет на месяц) двинулась в сторону выхода из «медсанчасти». В дверях я столкнулась с Андерсоном.
– Как там ваша пациентка, док? Ага... вижу.
– Капитан Андерсон, ну хоть вы ей скажите, – почти плача протянула Чаквас. – Ведь только очнулась и уже убегает, а нам даже неизвестно, насколько сильно повлиял маяк на ее физическое, психическое и умственное состояние!
– Все со мной в порядке, а вы тут меня до смерти залечите! Я вообще врачей с детства боюсь, особенно стоматологов, – я быстро спряталась за спину Андерсона. – Кстати, капитан, что с Найлусом и Ричем? И с маяком? А с Эш и Кэем?
– Насчет Уильямс... Я приписал ее к вашему отряду на «Нормандии». С остальными все в порядке. Найлус сбежал из лазарета несколькими часами ранее. Маяк уничтожен. Ты видела перед взрывом что–то?
– Видела. Убийства, разрушения. Это предостережение нам о будущей угрозе.
– Твое поведение на Иден Прайм. Барьер для Дженкинса. Предупреждение для Найлуса. Откуда ты знаешь?
Я покосилась в сторону Чаквас. Она все поняла и вышла, оставив нас с капитаном вдвоем.
– Игра, по которой я знаю ваш мир и вас. Помните, я вам говорила? В ней шла речь именно об этих событиях.
– Понятно. Так понимаю, в игре...
– Да. Дженкинса застрелил дрон гетов, а Найлуса – Сарен. Я рада, что в реальности мне удалось это исправить. Только уничтожение протеанского артефакта мне предотвратить не удалось, простите.
– Тебе не за что извиняться. Скоро мы будем на Цитадели. Нужно отчитаться перед Советом и предупредить их о действиях Сарена. Пока можете быть свободны, капитан. И... с возвращением из царства Аида.
Я козырнула и вышла из лазарета.
====== Глава 16. Я рассказываю правду. Прибытие на Цитадель. ======
Решив первым делом поговорить с ребятами и Найлусом, я двинулась в сторону грузового трюма, где обычно кучковалась наша компания.
– Док сказала, что шансы достаточно велики, но... мы ведь ничего не знаем об этих протеанских маяках, да и теперь уже не узнаем.
Ага, это, стало быть, сбежавший из лазарета Найлус сливает инфу моим трем товарищам.
– Черт, ну зачем она кинулась мне на выручку? В этом вся Рин...
Дальше монолог Кэя я слушать не стала и вышла из–за ящиков со словами:
– Ню–ню, какая красивая надгробная эпитафия. С удовольствием послушаю её до конца, но не в этот раз.
Ребята вылупились на меня во все глаза.
– Я же говорил, все с ней будет в порядке, – Найлус, хоть и слегка бледный, но уже в своем обычном репертуаре. – А почему ты не в лазарете?
– Вдохновленная твоим примером, слиняла оттуда при первой же возможности. И, ребята... мне надо кое-что рассказать.
– Это касается твоего странного поведения на Иден Прайм? – Эшли, умничка, соображает явно быстрее моих парней.
– Да. Я знаю, что сказанное мной прозвучит дико, но... врать дальше вам я не могу. Нам еще вместе работать, хотя, даже не знаю, захотите ли вы иметь дело со мной, после того, как я расскажу все.
– Шепард, колись уже. Ладно? – терпению Найлуса подошел конец.
Я глубоко вздохнула и начала «колоться»... Я рассказала им о себе и о своем мире, о встрече с Аликой и об игре, с которой все началось. Однако про дальнейший сюжет и слова Алики про мою почти стопроцентную гибель в конце я все-таки промолчала.
После моего рассказа в грузовом трюме наступила тишина. Даже Найлус, которого трудно было чем-то удивить, сидел на ящике и пялился в одну точку.
– Так что, вот такие пироги, ребята. Ну, хорош молчать, скажите что-нибудь, а?
– Я бы свихнулся, – сказал Найлус.
– А у меня свихаться нечему. Мозгов-то нет, – ответила я ему, не заметив при этом, что звуки произносились странно, язык на котором мы с Найлусом говорили, был незнаком мне, но я понимала его и свободно говорила на нем.
– Ты... ты можешь говорить на турианском? – Кайден смотрел на меня с удивлением и даже... с ужасом.
– А разве он есть? В смысле, я думала, что мы все говорим на каком-то общепринятом, общегалактическом...
– Нет, все не совсем так. В инструментрон, даже в самый простой, встроен автопереводчик, позволяющий владельцу в звуковом диапазоне воспринимать речь других рас. Только сейчас, видимо, из-за маяка, инструментроны не действуют, и я общаюсь с вами на вашем языке, который очень хорошо знаю.
– Я инструментрон вообще все время где-то забываю. А понимала, что ты говоришь.
– Было что-то странное? Я просто хочу узнать, из-за маяка это или по какой-то другой причине.
– Нет, не знаю. Хотя, во многих книгах фантастов моего мира упоминается, что при переносе из другого мира для человека не существует языковых барьеров. Найлус, а какие языки ты еще знаешь?
– Язык людей, саларианский, кроганский, волусский, азари, батарианский. А что?
– Ничего. Я один английский не смогла выучить – сейчас пойду и застрелюсь со стыда из нового «стингера».