– Встретимся в трюме, – мирно проговорила я в лицо Кайдену. – Наш разговор мы закончим позднее. Если выживем, конечно.
Как же не вовремя эта глупая ссора. Нам же через несколько минут драться плечом к плечу. Я протянула ему руку...
– Ну да, давай, старайся, героиня Элизиума. Глядишь, даже медальку дадут, посвистят в экстранете. Наш уникальный уникум снова кого-то спас!
– Да как ты... Да как ты смеешь?! Там же, на Элизиуме, столько людей погибло... Ты... Я-то думала, мы друзья...
– Мы были друзьями, – начал он.
Не дожидаясь, пока он договорит, я влепила ему оплеуху.
– Да, ты прав, мы были ими. До этого момента. Но после твоих слов никогда уже не будем, – и, повернувшись к нему спиной, кинулась прочь, чтобы он не видел моих слез.
Забежав в кабину пилота, я взяла свой валяющийся уни-инструмент – я, конечно, им не пользуюсь, кроме как для выхода в экстранет, но мало ли.
– Рин, вся в слезах... Ноготь сломала, что ли?
– Дело не в ногте, Джефф, – я кратко пересказала ему наш с Кэем разговор.
– Помиритесь еще, – улыбнулся он.
– Нет, Моро. Есть слова, которые нельзя простить никогда.
– Удачи на «Зэте».
– Спасибо, она понадобится, – я поплелась к лифту, достала из ящика броню со шлемом и, одевшись, задвинула темный щиток, чтобы этот гад не видел мою зареванную физиономию.
– Гюльчатай, открой личико, – попытался сострить Рич, но я ему ничего не ответила.
– Вы втроём прорветесь внутрь, зачистите здание и захватите управление станцией. Пятеро пехотинцев прикроют вас снаружи, если что.
Я молча кивнула и, только сообразив, что Андерсон меня не видит, ответила:
– Есть, сэр. Так точно, сэр.
Несколько минут спустя мы, разбросав отряд мародеров – из батаров, турианцев и двух людей, – пробились внутрь здания.
Я создала вокруг себя барьер и заменила батарею щита.
Небольшое сопротивление внутри – и вот мы в задней части.
Я молча кивнула Аленко на терминал. Как ни крути, а он единственный из нашей троицы, бывшей троицы, разбирался в этой мутотени.
Он подошел, ввел код, перехватил управление, открыл все двери...
– Не двигайтесь, детки, прогулка закончилась, – жуткого вида батарианец с наполовину обожженным лицом и еще семь таких же уродов наставили на нас оружие.
Мы с Аленко резко вскинули руки, и противники разлетелись по углам. Рич за доли секунды добил из винтовки выживших.
– Бля, где же они прятались, – я сняла порядком надоевший шлем и протянула руку к плечу, собираясь отключить щит и слишком поздно заметила движение в самом темном углу.
– Нет! – резко выкрикнул Аленко, выкидывая вперед руку и загораживая меня плотным барьером на полкомнаты.
Три выстрела. Рич перезарядил винтовку. Я сухо кивнула ему и обратилась уже к Аленко.
– Что, лейтенант, нарываетесь на медальку «за спасение уникального уникума»? Это вы зря – на мне был барьер и шестьдесят процентов щитов. Дождитесь более подходящего случая, – блин, что я несу? Он же действительно беспокоился за меня, могли бы помириться, а я ещё больше оттолкнула его...
– Простите, капитан. Моя нерациональность и несдержанность... Больше такого не повторится.
Не глядя друг на друга, мы подошли к шаттлу. Транспорт пятерки, зачищавшей площадь перед зданием, уже поднялся в воздух. Мы вошли в наш, я дала команду автопилоту, и «вагончик» медленно взлетел. Аленко стоял напротив меня, отвернувшись к стене.
– Через три минуты будем дома, – произнес Рич. – Есть охота...
– Есть предложение получше «кашки». Я тут нехило затарилась всякой фигней. Ну, там, галеты, шоколадки... Как насчет отметить пивком боевое крещение, а, ребята? – я не могла заставить себя обратиться напрямую к Кайдену, но это свое предложение адресовала именно к нему. Он повернулся ко мне с робкой улыбкой.
– Ну, боевое крещение – это святое, – произнес Кэй и, внезапно побледнев, схватился руками за виски.
– Что с тобой? – я подхватила пошатнувшегося лейтенанта и, осторожно усадив на свое место, помогла снять броню. – Не молчи. Что случилось?
Ричард... Тот достал из аптечки автошприц и, подойдя к Кайдену, вколол ему какое-то лекарство в предплечье.
– Все хорошо, Рин. Правда. Это ничего. Не страшно, – Кэя била крупная дрожь, по бледному лицу катились крупные капли пота. – Со мной, правда, ничего страшного... надеюсь.
Он потерял сознание.
Внезапно я вспомнила «игровые» сведения, хрень про имплантаты, которую нас заставляли зубрить, странный сине-фиолетовый свет барьера, закрывшего меня...
– L2, – прошептала я.
Этим видом биоусилителей пугали наших и гриссомовских биотиков. Ночами рассказывали леденящие душу истории о людях, ставших жертвой этих бывших в ходу восемнадцать лет назад имплантатов. Они повально вживлялись немногочисленным в то время биотикам, и лишь через несколько лет проявились последствия: паралич, шизофрения, галлюцинации, опухоли мозга и много чего еще. Самым «легким» способом расплаты за силу, которую не смог повторить ни один другой усилитель, были ужасные головные боли после каждого более-менее сильного выброса «темной энергии». Причем, чем сильнее, тем больнее было потом... Никого из тех людей уже не было в живых. Так нам говорили на лекциях.
Восемнадцать лет назад. Я посмотрела на Кэя. Он на год старше меня (точнее, указанных про меня данных). Двадцать один минус восемнадцать. Максимум, в три года, если не меньше. Через что же ему пришлось пройти?
Я вдруг поняла, что ничего-то мы друг о друге не знали. Тема прошлого как-то не поднималась. Нет. Дженкинс знал. Почему же ни Кэй, ни Рич ничего не сказали нам с Райной? Да потому же, почему и ты никому, кроме Андерсона не рассказала правды о себе, напомнил внутренний голос.
– О, Господи, – я с ужасом смотрела на бледное лицо Кэя.
Его рука крепко, до хруста костей, сжимала мою. Дрожь так и не прекратилась. Вспомнив его барьер – просто огромный, плотный до абсолютной непрозрачности, – я попыталась хотя бы примерно высчитать его силу. Цифра вышла запредельной даже для меня, с моей-то мощностью.
– Кайден, – в горле внезапно пересохло.
Дженкинс, сидящий рядом со мной на корточках, истолковал мой испуг по-своему.
– Послушай, ты, – начал он с угрозой в голосе.
Я абсолютно не желала выяснять с ним отношения. Выход был только один.
– Закрой ебало, капрал, и отвечай на вопросы. Чаквас об этом знает?
– Да, но...
– Свяжись с ней, пусть нас встретят. Долго ещё до корабля?
– Две минуты, – с некоторым изумлением в голосе ответил он.
Только одна минута прошла... Я за весь сегодняшний день не вымоталась так, как за эту несчастную минуту...
====== Глава 11. Очень много психологии. Выяснение отношений. ======
Шаттл приземлился в ангаре. Двое космопехов осторожно положили Кайдена на носилки, однако попытки отцепить его от меня ничего не дали.
– Рин... – еле слышно прошептал он, – я не...
– Тише, тише, все хорошо, не бойся. Я зайду попозже тебя проведать, – я еле выпутала свою руку и отошла в сторону к нервно переминающемуся с ноги на ногу Дженкинсу.
– Насколько все серьезно? – спросила я у него.
– Так серьёзно ещё ни разу не было, – с ненавистью глянул на меня капрал. – А все из-за тебя.
– Думаешь, я этого не знаю? Что не стоило ссориться перед заданием, надо быть внимательней, просто хоть иногда смотреть на биолокатор? Что стоило еще раньше заметить странный цвет его барьера? Только ты не учел одного. Я тоже живой человек, и есть слова, которые я никогда не смогу простить даже самому лучшему другу.
– Самому лучшему?! У тебя ведь единственный друг – Райна. Не так ли?
Черт. Я все поняла. Вот почему они на меня дуются! Блин, надо все пояснить Кэю как можно скорее. Но если идти сейчас – вряд ли он меня услышит.
– Шепард, – Чаквас вышла из лазарета, – иди, посиди с ним. Почему-то он все время просит прощения у тебя. Вы поссорились?
– Да, – я старалась не смотреть ей в глаза. – Причем из-за ерунды.
Я повернулась и вошла в лазарет.
– Рин... не надо... нет, прости... я не, – бредил Кэй в бессознанке.
Я подошла к койке и, взяв его за плечи, решительно позвала: