Он наклонил подбородок, чтобы получше рассмотреть галстук, словно успел позабыть, какой именно выбрал сегодня. Может, и правда забыл.
– Спасибо, – сказал он. – Он совсем новый. Жена выбирала.
– Очень мило, – одобрила я. Это и впрямь было мило. И еще совершенно нормально. Быть женатым на женщине, которая выбирает для тебя желтые галстуки. Что бы это слово ни значило – нормально… Жить не в таком вот «Обетовании», вот что это. По крайней мере, тогда мне казалось именно так.
– Да, она у меня вроде как модница, – улыбнулся он, но потом вдруг вспомнил, зачем он здесь. – Можете ли вы уточнить, что именно имелось в виду, когда вы сказали, что не можете доверять персоналу?
Теперь он говорил как типичный психолог, который просит тебя поточнее описать твои чувства. Сама удивляюсь, почему я выбрала именно его, чтобы излить душу. Как мне вообще такое пришло в голову? Может, дело было в том, что ему полагалось воспринимать меня всерьез, чего бы я ни наговорила? Или дело было в его дотошности, в точном следовании правилам, а еще в том, что его положение давало мне слабую надежду найти в нем не судью, а адвоката?
– Уверена, Рик, Лидия и все остальные в «Обетовании» думают, что действуют в наших интересах, заботятся о нашем телесном, душевном и духовном состоянии, – начала я. – Но между правдой и тем, что ты принимаешь за нее, есть разница.
– Хм… – промычал он. – Продолжайте.
– Попробую. – Я не знала, получится ли, но все равно попыталась. – Бывает так, что можно здорово кому-то навредить, если хочешь ему помочь, но заведомо неправильным способом.
– Так вы хотите сказать, что к вам применяют насилие? – Его тон мне не очень нравился.
– Послушайте, никто нас не бьет. На нас даже не кричат. Дело же не в этом. – Я вздохнула и покачала головой. – Вы спросили меня, доверяю ли я персоналу? Я не сомневаюсь, что нас будут перевозить с соблюдением всех дорожных правил, что еда для нас будет закупаться каждую неделю, но в том, что касается моей души, я не верю им ни на йоту. Никто из них не знает, что нужно мне, чтобы стать лучше и получить гарантированное место в раю.
Тут я поняла, что он меня не слушает, возможно, ему с самого начала все это было неинтересно. Я злилась на свой беспомощный язык, неспособный выразить то, что было мне так важно, ради Марка, хотя вряд ли бы он согласился со мной.
– Забудьте, – оборвала я себя. – Это трудно объяснить. Я не верю, что такое место, как «Обетование Господне», вообще необходимо. Что мне нужно находиться здесь, всем нам. Весь смысл пребывания в этой школе заключается в том, что нас обязывают верить – все это ради нашего блага, нашего спасения, так могу ли я ответить «да» на ваш вопрос?
– Думаю, нет, не можете, – согласился он.
Наконец-то я задела его. И я решила не останавливаться:
– Я же знаю, что вы здесь из-за того, что случилось с Марком.
Но прежде чем я успела закончить, он перебил меня:
– Того, что мистер Тернер сделал с собой.
– Что? – удивилась я.
– Вы сказали «с ним случилось», – объяснил он. – С ним не просто что-то случилось. Он нанес себе довольно серьезные увечья.
– Да, находясь в стенах этого учреждения, – сказала я.
– Правильно, – подтвердил он бесстрастным тоном. – И именно поэтому я здесь: чтобы изучить условия, в которых находятся подопечные, а не самую цель существования учреждения, если только ее достижение не подразумевает применение насилия или отсутствие ухода.
– Но разве это не эмоциональное насилие?
– Возможно, – сказал он уклончиво. – Вы считаете, что подвергаетесь эмоциональному насилию со стороны персонала?
– О боже! – Я всплеснула руками, что вполне передавало мои истинные чувства. – Вы же слышали, что цель этого гребаного места – заставить нас ненавидеть себя так, чтобы нам захотелось измениться. Нам положено ненавидеть и презирать себя.
– Понимаю, – сказал он, но я прекрасно видела, что он лжет. – Что-нибудь еще?
– Нет, я думаю, ненависти к себе вполне достаточно.
Он неуверенно посмотрел на меня, подбирая слова, потом вздохнул и сказал:
– Вы должны знать, что я записал все, что было здесь сказано, и все это войдет в официальный отчет, который будет доведен до сведения комитета. – Пока я говорила, он и впрямь кое-что отмечал в блокноте, но сомневалась, что он действительно зафиксировал мои слова, и уж точно не так, как они были сказаны.
– Хорошо. Видимо, для перемен этого будет вполне достаточно. – Теперь я ненавидела этого типа, да и себя заодно, ведь я понадеялась, что, честно ответив на несколько вопросов, я сумею что-то изменить. Хотя бы раз в жизни.