Тогда я не так уж хорошо разбиралась в психологии. Покинув «Обетование», я узнала кое-что полезное, но в то время я не могла точно сказать, где на наших консультациях заканчивалась религия и начиналась психология. По крайней мере, не с Лидией. Преподобный Рик держался попроще, хотя иногда мог ввернуть психологический термин вроде гендерной идентичности или первопричины, но в основном он придерживался Писания и пользовался привычными словами: грех, покаяние, послушание, да и то лишь тогда, когда он напускал на себя начальственный вид, что случалось с ним нечасто. Он любил слушать. Лидия же пичкала нас микстурой, в которой отрывки из Библии перемежались знаниями, полученными ею в НАИТГ – Национальной ассоциации по исследованию и терапии гомосексуальности. Лидия могла сказать, что грех есть грех, а затем долго распространяться о псевдосамоутверждающем поведении, через которое этот наш грех проявлялся. Если цель состояла в том, чтобы не дать нам подвергнуть сомнению лечение, которое мы получали, запутать нас, чтобы мы не понимали, опровергать ли нам Библию или методы психологического воздействия, которые она применяла, то своего она добилась. Но вряд ли план манипуляции был столь коварен и тонко продуман. Просто это было дикое поле, где не существовало правил. Да и кто мог их остановить? Теперь мне известно, как это все называется – псевдонаучно. Отличное слово, мне оно нравится. Но в тот день я не подозревала о его существовании, да если бы и знала, вряд ли употребила. Я радовалась, когда она выразила надежду, что мы стоим на грани важного открытия, проливающего свет на мой гребаный цикл развития, на то, что сделало меня сосудом греха, обеспечив мне год в «Обетовании». Я позволила ей поверить в это, и не только из-за Джейн и наших приготовлений к побегу, для чего требовалось наладить отношения с персоналом, но и потому, что решила: Если я действительно хочу оставить это место навсегда, никогда не оглядываться назад, возможно, мне следует дать им шанс. Нет, я не собиралась прогибаться, не рассчитывала обрести веру по мановению волшебной палочки. Вторым Марком Тернером мне не стать. Не было у меня ни нужных склонностей, ни воспитания – ничего. Но я подумала, что если буду честной с Лидией, по-настоящему честной, стану откровенно отвечать на все ее вопросы, тогда мне, быть может, удастся кое-что выяснить о себе. Что со мной не так? Вот о чем я тогда думала. Что?
Глава 20
Примерно неделю спустя после того, как Лидия разрешила мне позвонить в больницу, Бетани Кимблс-Эриксон принесла мне одно удивительное издание. Конечно, глядя на него, такого не подумаешь. Книжка в мягкой обложке была толщиной с журнал «Нэшнл Джиогрэфик», от нее пахло плесенью, сыростью, подвалом; прямо на названии, которое гласило «Ночь, когда обрушилась гора. История землетрясения Монтана-Йеллоустоун», красовался след от кофейной кружки. Ее написал (и, по-видимому, опубликовал за свой счет) некто по имени Эд Кристоферсон в 1960 году. Тогда за экземпляр просили доллар. Я знала, потому что об этом сообщалось жирным шрифтом в самом низу обложки: один доллар. Но теперь, тридцать три года спустя, на гаражной распродаже «Слова жизни», которая ежегодно проводилась на стоянке перед церковью, Бетани Кимблс-Эриксон отдала за нее всего двадцать пять центов. Я даже немножко расстроилась за Эда Кристоферсона, где бы он сейчас ни был.
– Представляешь, она лежала на самом верху, в коробке, которую уже собирались переставлять на другой стол, – все не могла успокоиться Бетани. С тех пор как она вручила мне книгу, я слышала этот рассказ никак не меньше сотни раз. – На самом верху. Это же маленькое чудо! Ну правда! Знаешь, сколько там всего было, на этой распродаже? Сотни коробок, я не преувеличиваю, правда. И я даже в половину из них не заглянула.
Бетани злоупотребляла словом чудо, описывая совпадения, и даже если она добавляла, что чудо маленькое, то это все равно раздражало. Еще одно совпадение, которое кое-кто предпочитает считать чудом, вот что я тогда подумала. По крайней мере сначала. Но то, что более удачного времени для этой находки представить было трудно, я признавала.
Недавно тем из учеников, которые хорошо подготовились к выпускным экзаменам, в том числе и мне, разрешили работать над независимыми проектами по разным предметам, одним из которых была история Монтаны. Выбрав эту тему, я сразу же почувствовала себя ближе к маме, ее работе в музее, но затем решила, что неплохо бы мне всерьез заняться изучением озера Квейк: историей его формирования, тем, насколько истина отличается от семейного предания, – поэтому находка Бетани была как нельзя более кстати.