Родители и сестра чудом выжили благодаря Дэвиду, гласила подпись. Я заметила фотографию в классе, перелистывая страницы, а потом закрыла книжку и даже унесла ее в свою комнату, занявшись обычными делами, пока наконец имя Дэвида Кинана не всплыло в моей памяти. И тут меня бросило в дрожь.
Два кусочка мозаики соединились вместе, когда я складывала потрепанные полотенца в прачечной. Я сразу же вернулась к себе: ну и пусть, дверь сушилки открыта, а в стиральной машинке так и осталась лежать куча скомканных полотенец. Дэвид Кинан – брат Марго. Дэвид Кинан целовал мою маму в кладовке Первой пресвитерианской церкви в Биллингсе. Книга лежала на столе прямо передо мной. Я нашла нужную страницу с фотографией, и мои руки задрожали. Затем я принялась разглядывать снимок: смотреть на него было все равно что проникнуть в память Марго. Словно я наблюдала за чем-то сокровенным. На столе стояли чашки и тарелки, принадлежавшие ее семье, картонная коробка, видимо из-под хот-догов, контейнер с домашним шоколадным печеньем, маршмеллоу – жарить на костре, если, конечно, в 1959 году их уже выпускали. Марго спала в большой палатке, когда погиб ее брат. В кадр она не попала. Фотографию предоставила Лесная служба США. Какой-то незнакомец щелкнул камерой, и на пленке навсегда осталась трагедия семьи Кинан. Я подумала, что ей, наверное, не нужен этот снимок, чтобы вспомнить тот стол и те валуны, но меня занимал другой вопрос: а знает ли она о его существовании? Знает, что его можно купить за один доллар? И я задумалась о моих собственных родителях и обо всех фотографиях, сделанных в день их смерти на озере Квейк. Тех, на которых их машину вытаскивают из озера; тех, где их тела извлекают из машины, о кадрах, сделанных в момент установления личности: на одном из папиного бумажника вынимают права, на другом – удостоверение личности из маминой сумочки. Не сомневаюсь, в полицейских досье и газетных статьях было много фотографий, которые я могла никогда не увидеть, и мысль об этом заставила меня, впервые с тех пор как они умерли, захотеть поехать на озеро Квейк и увидеть все своими глазами. В тот вечер, когда я пила «Ширли Темпл» с Марго Кинан, я сказала, что вряд ли захочу когда-нибудь съездить на озеро Квейк. А она ответила, что это ничего. Не стала говорить, что однажды я передумаю, как любят взрослые. Приняла как есть. Но теперь, главным образом из-за книги и того снимка, я передумала. И ведь до озера просто рукой подать, оно было в пределах пешей доступности, если, конечно, знаешь кого-то, кто умеет читать карту, управляться с компасом и разводить костер. А я такого человека знала.
Изучив фотографию, я первым делом отправилась в библиотеку «Обетования». Там я сняла толстый словарь с нижней полки книжного шкафа и посмотрела определение слова «чудо». Конечно, не обошлось без вмешательства божественного провидения, которое не подчиняется научным принципам и законам природы, в качестве примера приводилось чудо воскресения из мертвых. Для моих скромных нужд такое определение не подходило, много чести, казалось чересчур помпезным для ситуации, в которой я очутилась. А вот следующее, сообщавшее, что под чудом следует понимать крайне маловероятное или экстраординарное событие, стечение обстоятельств или свершение, которое приводит к желательным последствиям, мне понравилось куда больше. Сработает ли наш план, доберусь ли я до озера Квейк, что и стало бы наступлением желательного последствия, этого я пока не знала. Но Бетани нашла книгу, а потом я наткнулась на ту фотографию с нетронутой посудой на складном столике, под которой стояло «чудом спаслись». Все это я готова была назвать крайне маловероятным или экстраординарным стечением обстоятельств. Жаль, я не могла поделиться с Бетани Кимблс-Эриксон, в кои-то веки она не ошиблась насчет маленького чуда. Но только на этот раз.
– Поговорим о ведерках из-под творожного сыра, которые стоят под твоей кроватью? – спросила меня Лидия на индивидуальной консультации в начале мая.
– Хорошо, – сказала я, не очень удивившись тому, что она знала о них (кто бы сомневался). Меня смущало другое: почему она никак не дала понять, что нашла их, ведь за такое обычно сразу наказывали. Наша консультация проходила за столом для пикника недалеко от хлева. Консультации на открытом воздухе были редким явлением, особенно когда их проводила Лидия. Но день был очень погожий, самый теплый за последнее время; солнце светило так ярко, так приветливо, что даже она не устояла. Возможно, моя открытость во время предыдущих сеансов сыграла не последнюю роль.