– Так и появилось озеро Квейк, – закончила за меня Ирен.
Я кивнула.
– Те люди так и остались на дне. Они до сих пор там. Со своими машинами, прицепами и другим барахлом.
– Жуть, – сказала Ирен. – Наверное, там теперь водятся привидения. Зачем только твои родители ездят туда каждый год?
– Не знаю. Там вечно кто-то толчется с палатками. – Честно говоря, я понятия не имела, почему они это делали. Но сколько я себя помнила, каждое лето поступали они именно так.
– Сколько было твоей маме? – Ирен наконец-то подцепила свой тапок и встала. Она потянулась, и я разглядела тонкую полоску кожи у нее на животе. Меня обдало жаром. Так всегда бывало в компании Ирен: в самый неожиданный момент я вдруг чувствовала, как внутри меня растет и поднимается к самому горлу огненный шар.
– Двенадцать. Как нам с тобой.
Мы бродили без всякой цели. Шатались по окрестностям, лишь бы подальше от дома. Был уже почти что конец июня, и на каждом шагу торговали фейерверками. Ребятня запускала их на задних дворах – повсюду за высокими заборами клубился дым и раздавался грохот петард. На улице Типперери я несколько раз наступала на хлопушки, которые кто-то раскидал перед домом, покрашенным желтой краской. Я едва не заорала, когда что-то взорвалось прямо у меня под ногами, но тут на нас налетела ватага мальчишек, которые до того сидели в засаде на дереве. Коленки у них были ободранные, на лицах расплывались широченные дурацкие улыбки.
– Покажите сиськи, – завопил толстяк с пиратской повязкой на одном глазу, – а то не пропустим.
Остальные согласно загоготали. Ирен схватила меня за руку, что в тот момент было совершенно естественно, и мы припустили со всех ног. Так мы промчались два квартала, вопя как сумасшедшие. Мальчишки с криками неслись за нами, но потом отстали: куда этим восьмилеткам с их короткими ножками до нас; к тому же бегать с ружьями, пускай и игрушечными, не так-то легко. Даже в такую жару лететь вперед, держась за руки, когда за тобой гонится свора малолетних чудовищ в одних шортах, было хорошо.
Когда мы оказались на парковке перед магазинчиком «У Кипа», мы взмокли и едва дышали. Цемент на площадке совсем потрескался. Какое-то время мы развлекались тем, что балансировали на верхушках бетонных полусфер, стараясь не свалиться с них, но тут Ирен сказала:
– Хочу клубничную жвачку.
– Давай купим, – предложила я, перепрыгивая с одной полусферы на другую. – Папа оставил мне десятку перед отъездом и велел не говорить маме.
– Всего-то пачка жвачки. Ты что, не можешь просто пойти и взять? – спросила Ирен.
Не знаю, сколько раз я воровала в магазинчике «У Кипа» прежде, но никогда раньше мне не случалось делать этого без подготовки. Иногда Ирен подначивала меня, задавая сложные задачки: стащить лакричные конфеты, которые отличались не только порядочным размером, но и на редкость неудобной для воровства оберткой – шуршала она так, что и мертвого бы из могилы подняла. Иногда я добывала для нее чипсы «Принглс» в неуклюжей круглой картонке, которую невозможно нигде хорошенько припрятать, слишком уж много места она занимает. Я никогда не ходила на дело с рюкзаком. Слишком очевидно. Только представьте: девчонка с большой сумкой застыла у полок с конфетами. Дураков нет. Я прятала добычу под одеждой, обычно засовывала в трусы. С начала каникул я еще ничего не украла, а в тот последний раз на мне были мешковатая толстовка и джинсы. Не то что сейчас. Ирен никогда не заходила в магазин вместе со мной. Ни единого раза.
– Ладно, но все равно нужно что-то купить, – заметила я. – Нельзя просто войти, поглазеть на товар и выйти. К тому же жвачка почти ничего не стоит.
Сама я для отвода глаз обычно покупала жевательный мармелад или банку колы.
– Тогда давай вместе. – Ирен попыталась обойти меня, наши щиколотки зацепились одна за другую, и я застыла, иначе мы обе не устояли бы на ногах.
– Есть же деньги, – возразила я. – Хватит нам обеим.
– Тогда купи бутылку рутбира. – Ей наконец-то удалось меня обогнуть.
– Да хоть десять. – Она совсем сбила меня с толку.
– Вчера нам и одной хватило, – сказала она.
И тут я все поняла. Словно бенгальский огонь вдруг с треском вспыхнул у меня перед самым носом: все дело в нас, в том, что мы сделали. Я не знала, что ответить. Ирен как ни в чем не бывало рассматривала голые пальцы на ногах.
– Тогда надо поторапливаться, – скомандовала я. – Бабуля даже не знает, что нас нет дома.
После обжигающего жара парковки в магазине было почти что холодно. За прилавком стояла Энджи – густая темная челка, длиннющие ногти – и раскладывала сигареты.