Питер коротко кивнул, лицо его до сих пор было в тени шляпы, а руки он сцепил за спиной. Он не сказал ни слова и даже не оторвал взгляд от своих ботинок.
– Поздоровайтесь, – пропела Гассбик, и в ответ прозвучало четыре хриплых приветствия.
Милу раньше никогда не видела друзей такими встревоженными. У неё сжималось сердце, стоило ей взглянуть на их лица. Если бы только она не разозлила Гассбик, вероятно, для них нашлись бы семьи, где их полюбили бы такими, какие они есть. Пусть с ними произойдёт что-то хорошее!
Все пятеро стояли, выпрямив спины и дрожа в ожидании, когда директриса достанет блокнот, но Гассбик лишь скрестила руки на груди. Девочка догадалась, что никакой помощи они не дождутся. Если Милу хочет, чтобы её удочерили, она должна сама этому поспособствовать.
– Господин Ротман – очень богатый торговец сахаром, – начала Гассбик. – И он ищет наследника, который сопровождал бы его на корабле во время долгих путешествий.
В трепещущем свете пламени Милу заметила, как в глазах её друзей надежда попеременно сменяется отчаянием. Они взялись за руки, соединив себя узами поддержки, и внезапно её осенило. С её стороны будет неправильно воспользоваться этой последней возможностью. Каждый из них заслуживает шанс жить в семье и быть счастливым.
И сейчас Милу может помочь хоть кому-то из друзей.
Она должна быть посмелее.
– Добрый вечер, господин Ротман, – проговорила Милу и сделала реверанс.
Остальные удивлённо уставились на неё. Гассбик прищурилась, но девочка знала, что гнев директрисы теперь не имеет значения. Худшее уже случилось.
– Для нас встреча с вами – огромная честь, – продолжала Милу. – Вы позволите мне представить всех?
Усы купца дёрнулись.
– Это было бы… превосходно.
Он глубоко затянулся и выпустил облако дыма. Когда оно окутало их, Милу вновь ощутила покалывание в ушах. Потирая мочки, она посмотрела вниз и обнаружила, что её тень как будто… дрожит. Она сдвинула брови, отмахнулась от дыма и прокашлялась.
– Вот Лотта, – произнесла Милу, подталкивая подругу, чтобы та шагнула вперёд. – Умнейшая девочка во всём Амстердаме. Инженер и математик. Однажды она сделала для Эга телескоп из пары старых очков и металлической трубки.
– Никогда заранее не знаешь, что найдёшь в канале, – выпалила Лотта и просияла. – Однажды я отыскала рабочий компас.
– Её родители, без сомнения, были уважаемыми учёными из Баварии, – продолжала Милу. – Только этим можно объяснить её интеллект. К тому же Лотта может завязать и распутать абсолютно любой узел. Из неё получится отличная дочь торговца, сэр.
Ответом Ротмана был лаконичный кивок, который сопровождался подёргиванием усов. За его спиной Питер слегка переминался с ноги на ногу, но взгляд пока не поднял.
Милу подтолкнула Сема.
– Это Сем. Самый добрый мальчик во всём Амстердаме. Он всегда уступает дорогу, а его уши – залог того, что он внимательно слушает. Свой недостаток ловкости он полностью компенсирует умением шить. Я убеждена, что его родители – портные из Парижа, которые могут создать невероятно модные наряды из самых заурядных материалов. Он чинит одежду всем сиротам и даже залатал мне подбородок, когда я разбила его. Спросите меня, сэр, и я отвечу, что из Сема получится замечательный сын.
– Она немного приукрашивает, – тихо проронил мальчик, залившись краской. – Но я неплохо умею чинить одежду. И паруса, наверное, тоже.
Директриса цокнула языком, а Ротман прищурился. Он опять кивнул, и Милу быстро перешла к Эгу, толкнув его вперёд.
– Эгберт – самый талантливый мальчик во всём Амстердаме, – доложила она. – Он нарисовал подробную карту города на старой наволочке, когда сидел на карнизе и оглядывал окрестности. Примечательно, что он превосходно изобразил север города, Центральный вокзал, доки и даже реку Амстел вплоть до болотистых низин на юге. Несомненно, свой талант он унаследовал от родителей, которые, наверное, были странствующими художниками с далёкого востока. Разумеется, торговец вроде вас с радостью примет сына с такими многообещающими способностями к картографии. Он поможет вам исследовать этот мир.
Эг издал тихий звук: то ли смешок, то ли вздох. Милу заметила, что он вцепился в угол своего платка побелевшими пальцами. Потом он метнул на неё быстрый и благодарный взгляд.
Ротман звучно пыхнул трубкой и выдохнул большой клуб дыма прямо в глаза Милу. Отмахиваясь, она увидела, как её тень удлиняется. Она тянулась по полу, пока не коснулась сапог из тюленевой кожи, в которые был обут Ротман.