— Лёш, а ведь получается, что они едут в том же направлении, в котором и наш обоз ушёл, — наконец понял смысл моих слов чекист. — Но не могут же они его преследовать. Ты же говоришь, они не спеша едут. Да и мало их.
— Согласен. Поэтому я и предлагаю выяснить у них, куда эта дорога ведёт, и зачем они по ней едут. Грохнем всех и выясним, — подвёл черту я, а затем, поняв как нелепо моя последняя фраза прозвучала, поправился: — Не всех ликвидируем, конечно, а только двоих — нам ведь нужен «язык», который ответит нам на все интересующие нас вопросы.
Чекист согласно кивнул.
— Ты сказал, там их трое? Кто из них будет «языком»?
— А вот давай об этом и подумаем. Монетку кидать не будем, а просто прикинем в уме, кто из них для нас будет более ценен.
Воронцов не возражал, и я продолжил анализировать.
— Нам нужен не только тот, кто знает текущую обстановку, но и тот, кто знает местность, и что вообще происходит вокруг. А это значит, что в приоритете становится местный житель. Таким образом, немец из сомнительного счастья попасть к нам в плен выпадает. Значит, претендентами становятся только полицаи. Один молодой, здоровый бугай — лет двадцати восьми-тридцати. Другой щуплый поживший старичок в очках. Ему на вид лет под шестьдесят.
Старина Дарвин, будь он здесь, сказал бы, что по всем законам эволюции и естественного отбора больше шансов на жизнь должно было бы быть у молодой и здоровой особи. Но в данном случае его фантастическая теория в очередной раз должна будет подвергнуться жёсткой критике и быть полностью отклонена, как несостоятельная. И всё дело в том, что здоровая и молодая особь нам в качестве пленного на хрен не нужна. И всё потому, что данная здоровенная детина в лёгкую сможет справиться с двумя полуживыми гостями из фараонского саркофага. А потому, несмотря ни на какие продвинутые теории, на практике эта здоровая особь на встречу с заждавшимися в аду чертями, как только появится возможность, будет отправлена сразу же вслед за немчурой. И получается, что в живых, — тут я уточнил, — покамест, на время, мы оставим полицая в летах. Он нам и расскажет всё что надо, и в случае ЧП никакого серьёзного сопротивления нам — замотанным в бинты полуинвалидам, оказать точно не сможет.
Мои логичные доводы лейтенанта госбезопасности устроили, и он начал разрабатывать план нападения.
Но я его остановил, сказав, что план у меня давно есть, а вот времени на обсуждения и дискуссии у нас нет.
Поэтому быстренько рассказал ему то, что от него требуется, и, отобрав нож, выгнал на дорогу. А потом, прикинув скорость движения лошади и расстояние, с которого он будет замечен, показал место, где ему нужно встать у сосны и, держась за неё, создавать впечатление о неспособности двигаться дальше и сопротивляться.
Сам же я в это время стал лихорадочно засовывать под бинты стебли сырой травы и сорванные ветки, одновременно жалея, что за всё то время, пока нахожусь на войне, я так и не смог сделать себе нормальный маскхалат.
Дислокация Воронцова именно у дерева, а не на дороге, была выбрана для перестраховки. Был небольшой шанс, что противник решит не возиться с раненым и сразу, как только заметит врага, начнёт по нему стрелять. Тогда, по задумке, ствол сосны должен будет хоть как-то на время защитить командира от случайной пули.
Но всё же в большей мере я рассчитывал на то, что любопытство и возможный профит от пленения сотрудника НКВД, который они в случае успеха без сомнения получат от своих хозяев, победит чувство кровожадности, и сразу, без предупреждения, они стрелять по чекисту не будут.
И нужно сказать, что в своих прогнозах я не ошибся.
Одиноко бредущий усталый безоружный командир НКВД не мог не заинтересовать троицу.
Увидев его, они вначале опешили, навели на него стволы, а затем огляделись по сторонам и, никого по близости не увидев, расслабились.
— «Ком!» «Ком!» — начал показывать рукой немецкий солдат.
А молодой в гражданке, засмеявшись, оскалился:
— Ну-ну, иди сюда, комиссарик, сейчас мы с тобой проведём политинформацию.
Один лишь сидевший рядом с ними старик ничего не сказал и даже не улыбнулся, а лишь сжал винтовку понадёжней.
То, что враги всё своё внимание сконцентрировали на Воронцове, было именно тем, что мне и требовалось.
Так как их телега остановилась почти напротив меня, по траве, маскируемому звуками ветра и дождя, мне предстояло преодолеть не более десяти метров.