В дверь кабинета осторожно постучали, а я так и не переоделся. Быстро застегнул халат и пошёл открывать. На пороге стояла немолодая женщина в форме санитарки и профессионально держала на одной руке тяжеленный поднос с чайником, пирожками, булочками и другими сладостями. Я аккуратно принял у неё свой ужин и отнёс на журнальный столик. Поблагодарить за это всё так и не получилось, она уже ушла. Ну ладно, скажу спасибо в другой раз, её лицо я запомнил. Вот только не разглядел в потёмках, смотрела ли она на меня по-доброму или осуждающе, как большинство здесь. Впрочем, нельзя быть мелочным, если человек перед тобой ни в чём не виноват, значит он хороший, пока не убедит в обратном. Такой жизненный принцип значительно облегчает общение с пациентами и сотрудниками. Да и вообще по жизни, если ты не в тюрьме и не в тылу врага.
Я налил себе чашку ароматного горячего чая и взял с тарелки первый попавшийся пирожок, который удачно оказался с вишнёвой начинкой. Боже, какая же благодать! Первый ужин в новой жизни я, пожалуй, запомню навсегда. Следующий пирожок оказался с чёрной смородиной, вообще огонь! В композиции с травяным чаем, в котором угадывались четкие нотки чабреца и душицы, неземное наслаждение!
В момент наивысшего релакса и кайфа в дверь снова постучали. И, судя по звуку, это была не та самая санитарочка, которая принесла мне все эти вкусности. Я до сих пор так и не переоделся. Втыкаю в петельки пуговицы только что расстёгнутого халата и иду открывать.
Глава 3
Я осторожно приоткрыл дверь кабинета, на всякий случай придерживая её ногой. Ну мало ли что, вдруг меня нашёл тот молодой человек, который хотел прикончить в подвале дома недалеко от Фонтанки? Если не ошибаюсь, Илья назвал фамилию Воронихин. Мои опасения не оправдались, за дверью стоял Виктор Сергеевич. Вид у него был взволнованный и заговорщицкий.
— Извольте идти за мной, ваше сиятельство, — без шансов на обсуждение заявил старик и потопал прочь по коридору.
Мне не оставалось ничего другого, как вздохнуть, глядя на поднос, запереть дверь и пойти следом. Траектория нашего похода в обратном порядке повторила предыдущий, мы снова подошли к манипуляционной. Оттуда слышались тревожные голоса и детский плач. Старик уверенно открыл дверь и вошёл, я вслед за ним.
На кушетке в центре кабинета лежала девочка лет восьми, на её левой голени большая окровавленная повязка. Похоже это произошло не пять минут назад, иначе она кричала бы так, что слышно было бы и в Таврическом саду. Вместо криков, девочка продолжала периодически всхлипывать. Стоящая у изголовья мать с заплаканным за компанию лицом молча смотрела на нас в ожидании помощи. Судя по одежде женщины и девочки, они были в лучшем случае из рабочего сословия или прислуги. Наверно принесла сюда дочь, а теперь думает, сможет ли потом расплатиться. Я в такой ситуации лучше сам за неё заплачу, лишь бы помочь раненому ребёнку.
— Собака? — спросил Виктор Сергеевич, осторожно снимая повязку. Глубокие следы от клыков не оставляли сомнений, что это именно так.
— Да, ваше сиятельство, — закивала женщина. — Шла Светочка поздно домой, засиделась у подруги, а на углу бродячие собаки, целая стая. Уж сколько мы ругались с управой, чтобы они хоть что-то с этим сделали, а им до нас, как до Аляски, ноль реакции. Когда я туда добежала на лай, самая большая успела её укусить за ножку. Это хорошо, что я туда прилетела, как паровоз и орала, как сирена, а так совсем загрызли бы!
Сказав последнее, женщина снова расчувствовалась и заплакала.
— Всё будет хорошо, дамочка, не плачьте, сейчас мы всё поправим, комар носа не подточит, — начал её успокаивать Виктор Сергеевич, потом выжидающе уставился на меня. — Я её придержу, Александр Петрович, начинайте.
Я вылупил на него глаза. Я? Начинать? Если я правильно понял, здесь раны лечат не как у нас, никто не делает первичную хирургическую обработку с помощью обычных хирургических инструментов из специальной нержавеющей стали. А может я так тоже умею, просто не пробовал? Ну ладно, попробуем.
Я нежно прижал ладонь к месту укуса, мать девочки смотрела на меня с некоторым сомнением, возможно прочитала сомнение в моих глазах. Так, Санёк, надо быть твёрже. Состряпав на лице максимальную самоуверенность, я сосредоточился, зажмурился и представил, как из моей ладони выходят энергетические потоки и заставляют раны закрыться. Почувствовав покалывание в ладони, я восторжествовал, значит я тоже это умею! И это никуда не делось!