— Свет никогда не будет знать покоя пока не станет единственной господствующей силой, — в ответ после долгого молчания философски изрёк Йорген. Даже если он и был удивлён порывом ангела, он никак не показал это, но Белкету почему-то почудилась проскользнувшая в его словах благодарность. — И первой его ненависть на себе всегда познаёт Тьма. Вот только почему Он так уверен, что Она слаба?
— Живущим во Тьме, рождённым из Неё, никогда не понять того, как ослепляет Свет, сжигает изнутри, не оставляя по себе ничего, — со спокойной обречённостью ответил ангел. — Лишь упрямство и гордыню, и непоколебимую уверенность в истинности только собственного мнения — единицам дано понять и осознать, к какому горю и беде ведёт это. Но разве станет большинство слушать нас?.. И без того еретики мы в их глазах, утратившие веру и благословение Эльрата.
На мгновение Белкет замолчал, продолжая в задумчивости смотреть вперёд. Светило окончательно скрылось за линией горизонта, и лишь остаточные лучи его прощальным заревом растеклись по кромке небес, выкрашивая края тонких длинных облаков в оранжево-пурпурный.
— Впрочем, — губы ангела скривились в горькой усмешке, — можно подумать, когда-нибудь оно у нас вообще было. Как и было хоть какое-то дело отцу нашему до нас.
— И что ты будешь делать дальше? — Йорген в лёгком любопытстве слегка склонил голову набок, не мигающим взглядом посмотрев на собеседника.
Тот молчал долго, и вечерний ветер печально колыхал его неправильно-, недостаточно-белые перья на сложенных за спиной крыльях. Тьма поглощающих остатки света сумерек отражалась в его глазах, прежде чем он закрыл их и сделал глубокий вдох.
— Я вынужден буду сражаться, — без охоты ответил он. — Хотя я считаю эту войну бессмысленной. Но моё призвание зовёт меня взять меч и идти в бой. И я не знаю, как скоро отчаяние поглотит меня настолько, что заглушит голос призвания и разорвёт окончательно все нити, связывающие меня с собратьями и родиной. А быть может, клинок кого-то из твоих братьев или твой собственный оборвёт мою нить ещё раньше, завершив все мои страдания — этого не ведаю я, друг мой.
Йорген лишь молча кивнул, ничего не говоря в ответ. Белкет не сомневался — он всё понимал. Сам был в схожей ситуации, вот только Белкету не было никакого дела, как и никакого сочувствия или гнева зреющей мстительности до всех его собратьев, убитых безликими. А вот Йоргену наверняка будет. Ведь все они связаны друг с другом, и ангел мог лишь представить, как, должно быть, сильна боль и тоска, когда чужая смерть ощущается как собственная. И ладно, если смерть быстрая и безболезненная относительно, но Белкет не обманывался насчёт милосердия ангелов по отношению к пленным, к примеру. Или к тем, кого добивать будут прямо на поле боя. Или…
— Я бы не хотел, чтобы всё так закончилось, — неожиданно даже для самого себя вдруг признался Белкет. — Но, кажется, разрыв неизбежен.
— Только если ты сам так считаешь, — с привычным флегматизмом пожал плечами Йорген, и ангел посмотрел на него с удивлением. — Добавляя бескомпромиссную моральную окраску, вы лишь всё усложняете, — словно он был неразумным дитём человеческим, пояснил безликий. — Но если в тебе нет ни ненависти, ни желания сражаться — почему я должен ненавидеть тебя в ответ и считать своим врагом? Всё зависит от точки зрения и от выбора, который за тебя или меня никто не сможет принять. И если ты примешь решение остаться моим другом, то даже расставшись на много веков, мы встретимся вновь теми самыми друзьями, которыми расстались — всё куда проще, чем вы пытаетесь навязать даже самим себе.
Белкет тогда ничего не ответил. А пару дней спустя, как он и предполагал, началась война. С Йоргеном дороги их разошлись — Белкет ушёл ещё до подписания Сумеречного Завета, отчаявшийся и отверженный, и судьба безликого была неизвестна ему. Однако у Асхи определённо было своеобразное чувство юмора, так что спустя пять с половиной веков пути их вновь пересеклись, когда в окрестностях Нар-Эриша появилась юная и беспокойная убитая и воскрешённая Анастасия Грифон в сопровождении одиозных беглецов из застенок имперской инквизиции.
— Меньше всего я ожидал встретить тебя здесь, — ирония ситуации, вообще-то, не укрылась от Белкета — храм Илата, в котором они когда-то познакомились, находился лишь немногим севернее этих мест. — Однако разом с тем именно отсюда всё и началось.
— История циклична, — паря на сильных перепончатых крыльях, украшенных Очами Малассы и обращая на скрытое капюшоном лицо равнодушную белую маску безликого, флегматично, как и всегда, откликнулся Йорген. — Многие вещи происходят неожиданно, но если задуматься — приходит понимание, что они вполне ожидаемы и закономерны.
Белкет усмехнулся под капюшоном, и спокойное тепло на мгновение окутало его холодное небьющееся сердце. За столько столетий всё изменилось до неузнаваемости — и только Йорген, кажется, остался неизменным — разве что только сильное тело расчерчивали теперь светлые шрамы ожогов, оставленных чистейшим Светом. Или же он просто хотел его таким видеть после столь долгой разлуки?..
— Я ведь когда-то тебе говорил, — словно читая его мысли (а точно ли «словно»?), отозвался безликий. — Всё зависит от того, каков будет твой выбор.
— Необязательно было лазить в моей голове, — не скрывая улыбку ни в голосе, ни на губах, скорее просто для проформы фыркнул ангел, на что его собеседник откликнулся всё с тем же нагским флегматизмом:
— А с чего ты взял, что я делал это? — расслышать эмоции в голосе безликого было практически так же просто, как разглядеть эмоции на его неподвижной маске, но Белкету упорно слышалась ответная улыбка в его ответе.
Он протянул вперёд руку, и во взгляде тёмных прорезей мелькнуло — как и в самый первый раз — лёгкое любопытство. Йорген, не колеблясь, протянул руку в ответ, скрепляя предложенное рукопожатие. И вместе с этим безмолвным свидетельством неугасшей дружбы он мог поклясться, хоть Тьма, конечно, не знает истины, что слышал негромкие слова:
— Рад снова видеть тебя, друг мой.
Комментарий к 7.
Писалось - внезапно - под Einar Selvik - Til Vinskapar - To Friendship (Skaldic Version)
========== 8. ==========
Белкет не то чтобы чувствовал себя не на своём месте, но среди детей Илата действительно было несколько… непривычно. Наблюдая за ними, он, кажется, немного начал понимать, чем эти создания так заинтересовали Йоргена, который проводил свои дни среди них. Люди были непредсказуемы, и поразительным было их отличие не просто от ангелов, но и от всех других народов. Смертность и короткая, словно вспышка, жизнь толкали их к действиям, к тому, чтобы успеть сделать как можно больше, чтобы оставить по себе какой-нибудь след и память. А потому вовсе неудивительно, что Седьмой Дракон оказался именно человеком; неудивительно, что один из его учеников, что повёл за собой своих учеников на поиски знаний и реализации, тоже был человеком. Удивительным было лишь то, а что Белкет забыл среди них?..
Не то чтобы он был белой вороной, но любопытные взгляды на себе то и дело ловил. Ничего странного, впрочем — среди людей об ангелах ходило много легенд и слухов. Высокомерные и гордые, они сидели на своих небесах и даже не смотрели на мелких смертных сошек. У них были свои возвышенные проблемы, своя вражда с безликими, которая всему Асхану в итоге стоила слишком дорого. А вот теперь один из них был изгоем и путешествовал с Сар-Шаззаром, признав себя его учеником. Себя, ангела! — и учеником какого-то смертного человека! — немыслимо!
Впрочем, Белкет всегда был неправильным ангелом. Чёрные перья, чёрные волосы и глаза, чёрные одежды выдавали и подтверждали это. Вряд ли в Небесных Городах можно было найти кого-то, похожего на Белкета, так что ничего странного в том, что в итоге он оказался среди странников, ищущих своё призвание и предназначение в этом мире, очевидно, не было. По крайней мере, примерно так размышляли другие ученики Сар-Шаззара, с которыми Белкет разделил быт и общую судьбу… И тем не менее временами он всё равно продолжал ловить на себе любопытные взгляды.