ЛАВРЕНТЬЕВ. А подруге она позвонила, когда увидела тебя в окно. Попросила перезвонить через полчаса, и разыграла всю эту взволнованную болтовню. Обычные женские фокусы.
СОШНИКОВ. Машина стоит за домом, сам видел, она и не ездила никуда, просто переставила с глаз долой. (Вике.) А вот мобильник вернула бы человеку, теперь уж можно, наверное.
Вика, не глядя на Макарова, молча достает из кармана пальто его телефон и кладет на стол.
МАКАРОВ (не веря своим ушам, в смятении оглядываясь, потрясенно). Так что… Что, все это был розыгрыш? Но это же… Это же подло, разве вы не видите?
ЛАВРЕНТЬЕВ (иронично усмехаясь). Подло — это когда шутка ради шутки. Когда хотят поиздеваться, унизить. А когда хотят что-то этим сказать, то это другое. Урок, скорее. (Торжествующе глянув на Вику, Сошникова и Рушевича). А чем ругаться, лучше бы похвалил. Все так старались — я и представить не мог, что мы так сумеем.
МАКАРОВ. Но… зачем?
Лаврентьев встает, заправляет рубашку, подтягивает брюки. При этом с любопытством разглядывает Макарова. Он начинает походить на учителя, терпеливо объясняющегося с нерадивым учеником.
ЛАВРЕНТЬЕВ. Да затем, дорогой Пал Михалыч, чтобы вы поняли, что жить вашими категориями — значит толкать себя и свою жизнь к пропасти. И хотя лет вам уже много, измениться самому и изменить свою жизнь еще не поздно.
МАКАРОВ. Вы так считаете?
ЛАВРЕНТЬЕВ (чуть скривив рот). Да, я так считаю, и я так уверен. (Начинает степенно прохаживаться по комнате, задерживаясь рядом с каждым из гостей, говорит неторопливо и снисходительно.) Вы, уважаемый, не в небесах обитаете, вы живете на чудной зеленой планете, населенной кучей странных существ — людей. Они могут вам нравиться или нет, но представлять их лучше, чем они есть — это большая ошибка. Стоит начать идеализировать, выдумывать, и вы тут же теряете связь с реальностью, которая за это жестоко наказывает. Конечно, вы можете притвориться растением, которое ничто на свете не интересует, кроме своих фантазий. Но вы не спрячетесь от людей. От живых людей. Вы живете среди них, и сами являетесь одним из них. По сути своей вы такой же. Вы тоже ищете для себя лучшей жизни. Стремитесь к ней наравне со всеми. Но для того, чтобы добиться результата, надо быть смелее, энергичнее, предприимчивее, непробиваемее. Сильнее. Надо быть бойцом. Заниматься делом, а не тратить время впустую, разводя сантименты о заоблачном и красивом, но бестелесном и потому недостижимом. О бесполезном. И даже о вредном. Превращающем жизнь в одну сплошную иллюзию. В иллюзию воздушного замка. Который, чтобы вы знали, в любой момент может столкнуться с суровой реальностью и обрушить свои прекрасные стены прямо на вашу благородную голову. (Останавливается рядом с Макаровым.) Вот потому, Пал Михалыч, вы здесь. Во всяком случае, для меня это так. Чтобы убедиться, что Землей заправляют люди, а не фантомы. И что люди не таковы, какими вам кажутся. Особенно женщины. Люди непредсказуемы. Люди многолики. Они могут казаться добрыми, а через минуту предать вас. В зависимости от обстоятельств. От того, как они оценивают вас. И от того, как вы относитесь к ним. А если вы не захотите принять этого и признать себя одним из нас, то вы обречете себя на беспрерывные терзания, венцом которых станет соответствующая смерть. Нелепая, бессмысленная и никем незамеченная. Печальная гибель одиночки.
Макаров стоит, понурив голову.
СОШНИКОВ (уважительно улыбаясь Лаврентьеву, садясь за стол). Ну, ты оратор, Евген. Не зря полежал под простынкой, какую речь соорудил. Молодца! (Рушевичу, подмигивая). Не пора ли распить еще бутылочку нашей отравы?
Рушевич не обращает на него внимания, пристально наблюдает за Лаврентьевым и Макаровым.
Лаврентьев непринужденно хлопает Макарова по плечу.
ЛАВРЕНТЬЕВ (примирительно). Ну что, перестанем дуться и сядем к столу?
Макаров поднимает голову и смотрит на него удивленно.
МАКАРОВ (негромко, но четко). А как же быть с верой?
ЛАВРЕНТЬЕВ (нетерпеливо отмахиваясь). Вот только не надо веру трогать, ладно? Хватит нам уже проникновенных рассказов о заповедях, о грехах и о небесных дарах. Я знаю, что это стало модно сейчас — вспоминать о церкви и о благодетели, когда наступает удобный момент. Но в этом доме давайте все-таки ближе к земному, хорошо? (Делает шаг к столу, но Макаров останавливает его, удерживая за плечо).
МАКАРОВ (твердо). Речь не о заповедях. А о вере как таковой. О вере как основе, как фундаменте, как стержне. О вере как о жизненной силе. И для каждого она может быть своей. (Задумчиво потирает лоб.) Да, мои слова о любви, о душевной красоте сегодня могут показаться смешными, наивными. Несовременными и несвоевременными. Надуманными. Ведь проще всего отмахнуться от того, что не можешь потрогать руками, верно?.. (Оглядывает всех.) Но как быть, если я искренне верю в это? Если благодаря вере в порыв, в силу чувства я живу? Если только любовь способна сделать меня счастливым, увидеть смысл в нашей каждодневной рутине? Если лишь она помогает мне разглядеть свое место в этой странной, чужой, непонятной для меня жизни, узнать о своих скрытых способностях и найти в себе силы, резервы, чтобы стать лучше, сильнее, активнее! Всего лишь от осознания своей необходимости для кого-то одного! (Осматривает себя, разводит руками.) Да, наверное, сейчас я выгляжу нелепо, беспомощно. Я кажусь слабым, уязвимым, кажусь всем вам идеальной кандидатурой для насмешек разной степени остроумия. Моя жизнь в последнее время действительно несет в себя мало смысла и много пустой утомительной печали. (С вызовом.) Но эта жизнь — мой осознанный выбор! Я знаю, что в любой день могу измениться, если только найду для себя подходящую мотивацию. И когда я добирался сюда, в этот дом, я вдруг отчетливо понял, что теперь она у меня есть. Что есть смысл жить, потому что в моей жизни появился человек, который мне интересен. (Глядя на Вику). И хотя этот человек сегодня вместе с вами решил надо мной посмеяться, я все равно благодарен ему. За то, что хотя бы на время он помог мне почувствовать себя полноценным, увидеть какой-то свет впереди и просто порадоваться этому солнечному дню. (Всем, с горечью.) А вас мне просто жаль. Потому что в вас я не вижу веры. Самого важного для меня. А вижу только целесообразность и прагматичность. Без которых в наши дни обойтись действительно трудно. Но которые не в силах сделать вас столь же счастливыми, как настоящее светлое чувство.