«Дорогая сестра! Я жива и здорова. Мы, партизаны, бьем фашистскую гадину. По гроб жизни благодарна твоему соседу Женечке. Он спас меня от смерти. Где он теперь, не знаю. Как вспомню его, плачу. Ваня жив и тебе кланяется. Твоя сестра Васена».
Письмо, написанное на газете и вложенное в чистый конверт, было опущено согласно штемпелю в Москве два дня назад.
— Привезли из партизанского отряда, — уверенно сказала мать.
А Женька клялся и божился, что не спасал тетю Васену, а наоборот, во время артобстрела потерял ее.
Тетя Дуся, словно глухая, не слыша Женькиных слов, смотрела на него счастливыми глазами и плакала.
Так нежданно-негаданно нашлась Васена! Живая!
Обещав матери ничего не говорить Витьке, Женька несколько дней даже избегал встречи с другом — боялся, что по выражению Женькиного лица тот может вдруг что-то заподозрить.
Сегодня с утра они слонялись по мокрому холодному двору в ожидании машины с песком. Песок надо было сначала выгрузить, а потом ведрами таскать на крышу и высыпать в ящики, предназначенные для тушения «зажигалок». Работенка была не из легких, но ребята дежурили согласно расписанию тети Дуси, которое выполнялось неукоснительно.
А песок все не везли… Уже появилась смена — две женщины из второго подъезда. Они ворчали, жаловались друг другу на то, что полдня в квартирах не было воды, что не хватает керосина, что по карточкам вместо рафинада давали конфеты «подушечки», которые во рту не задерживаются и сладости от них никакой… Однако Женька с Витькой уже были свободны и без задержки смылись со двора. Выскочив в переулок, они носом к носу столкнулись, а вернее, просто налетели на огромного человека, стоящего на тротуаре с вещевым мешком на плече. Женька не успел извиниться, как человек этот, оказавшийся сержантом-артиллеристом, спросил:
— Ну-ка, подскажите, сорванцы, где тут Подколокольный? Вроде где-то здесь… Кручусь… Мне дом шесть нужен.
— Да это рядом! — заулыбался Женька.
— Дворами за минуту дойти! — добавил Витька. — Идемте с нами… Мы покажем.
Мальчики разглядывали военного во все глаза. Вот это рост! И как ни быстро они шагали, а сержант мерил дворы своими шажищами и все время оказывался впереди. Минута не минута, а минут через десять Женька объявил:
— Вот он, Подколокольный!
А Витька, забежав вперед, уже маячил у подъезда дома № 6.
— Какая квартира? — спросил он, когда сержант и Женька подошли к дому.
Но сержант не спешил, переминался с ноги на ногу.
— Погодите-ка… — сказал он, опускаясь на широкие ступеньки перед подъездом. — Понимаете, мужики… Дело мое хреновое… В первый день, у самой границы, друга моего боевого убили… А тут вчера вышло мне в Москву ехать. На денек. Ребята говорят: зайди там к Лешиной жене… Провизии ей насобирали, сами понимаете… И вот дело какое… Страшно идти. Что я ей скажу? Не видел, как убили, не знаю, где могилка. Такая мешанина была…
— Ясное дело, — понимающе покивал головой Витька.
А Женька сказал, сразу посуровев:
— Так пришли уже. Чего ж теперь?
— А как сказать ей? Вдруг похоронку не получила… — На лице гиганта обозначилась растерянность.
— Сказать, как есть, — твердо ответил Женька и тут же подумал о Витьке, о его отце и добавил: — Не одна она теперь такая… вдова…
— Это точно! — решительно подтвердил сержант.
Ребята снизу наблюдали, а гигант медленно поднимался по лестнице на третий этаж. В тишине подъезда было слышно, как открывали дверь, обрывки слов…
Но вдруг раздались громкие мужские и женские голоса… Женька и Витька, не выдержав, пулей взлетели по лестнице. С лестничной клетки было видно — дверь в квартиру так и осталась нараспашку, — что гигант тискает в объятиях маленького одноногого человека, а за ними в глубине квартиры маячат два женских лица, мокрых от слез…
— Лешка! Дружище! Живой! — гремит голос сержанта.
А потом было застолье. Настоящие мясные консервы с горячей картошкой, поджаренной на настоящем сале!.. Женьку и Витьку усадили со всеми вместе за стол, и они, забыв все на свете, словно влились в эту нежданную человеческую радость.
Уже в сумерках мальчики возвращались домой.
— Ну и великан этот Саша! Слон прямо! — восхищался Витька.