Занимался рассвет семнадцатого октября сорок первого года.
А несколькими днями позже произошла удивительная встреча.
Выполняя приказ тети Дуси, Женька и Витька волокли на спинах по вязанке дров. Дрова выдавали, как хлеб, по талонам. Часа четыре толкались они в очереди на Сретенском бульваре и теперь шли быстро, на ходу переговариваясь и торопясь домой. Проходя мимо кинотеатра «Колизей», Женька тормознул. Решили передохнуть малость. Опустили вязанки на землю…
Вдруг Витька аж присвистнул, поманил пальцем Женьку.
— Узнаешь?
Вот это да! В узком дворике кинотеатра, у грузовой машины, крытой брезентом, выстроилось человек десять парней и девушек, все в ушанках, в ватниках, перехваченных широкими армейскими ремнями, с пистолетами… Немолодой военный в долгополой шинели выкликал фамилии…
И кто бы мог подумать! Здесь, среди них, — пионервожатая Ольга!
— Видишь, Ольга наша, Николаевна! Вот это да…
— Вижу, конечно! Ничего себе…
— Гляди, с пистолетом!.. — не унимается Витька.
Ребята слышат голос военного, продолжавшего перекличку:
— Павлов Николай.
— Здесь.
— Березкина Ольга.
— Здесь, — откликается пионервожатая.
— Загвоздина Зоя.
— Здесь.
— Знаменский Михаил.
— Здесь.
А Ольга уже заметила мальчишек. Улыбается им, но виду своим товарищам не показывает… А военный скомандовал:
— В машину, товарищи. С заднего борта!
Парни и девушки сгрудились у грузовика.
— Товарищ комиссар! — обращается Ольга к военному. — На секунду разрешите? Пионеры мои…
Она подбегает к ребятам, обнимает их за плечи.
— Вот встреча! Вот славно-то!
А с машины уже кричат: «Березкина!»
— Иду! — оборачивается она. — Ну, мальчики… Самое главное — учитесь. А мы уж не подведем, — вдруг Ольга переходит на шепот. — Знаете, где я живу?
— Знаем, — шепчет в ответ Витька.
— Забегите к маме. Скажите, у меня все в порядке. Только про эту машину ни слова. Понятно?
— Еще бы! — отвечает Женька, который уже все понял.
Машина тронулась.
А Витька сказал, глядя вдаль:
— А небось мышей боится… И как это у них получается?..
21
Когда Женька рассказал Юльке о встрече с Ольгой, девочка долго молчала, перебирая на коленях бахрому бабушкиного серого платка. Потом сказала серьезно:
— И почему мы еще маленькие?..
Женька вовсе не считал себя маленьким, но промолчал, настроения спорить не было…
А сейчас они сидели на кухне в Женькиной квартире. Топилась, пожирая очередную порцию дров, печка-«буржуйка», как ее называли по старинке. Труба печки была выведена в форточку, а на конфорке выпускал пары большой зеленый чайник.
— А ты когда, Юленька? — спрашивает тетя Дуся, гремя чашками.
— Я в Москве остаюсь. Бабушка наша совсем не встает…
— Так ведь мама…
— А мама на казарменном. Ее как вроде и нет с нами. Придет раз в неделю и отсыпается…
— Нас, наверно, с детдомом отправлять будут, — сообщил Женька унылым тоном. — Как малышек. Э-ва-ку-а-ци-я! Тоже мне…
Юлька молчит и водит пальцем по спинке стула. А Женька, вспомнив что-то, вдруг вскакивает и убегает в комнаты. Через минуту возвращается, держа руки за спиной, и улыбается.
— Юль! Смотри, что я тебе сделал… На память, — в руках у Женьки появляется деревянная игрушка из дощечек, через которые продета веревочка. Сконструирован потешный зверек неизвестной породы, а кончик веревочки торчит у него вместо хвостика. Женька дергает за хвостик, и зверек принимает смешные позы.
— Я его Кузей назвал, — почему-то шепотом сообщает Женька.
— Почему Кузей? — тихо улыбнулась Юлька.
— Не знаю. Кузя и все…
Юлька взяла в руки подарок.
— Здравствуй, Кузя.
А тетя Дуся — начальник боевой дружины! — в своем репертуаре: кончиком платка смахивает со щеки слезу.
Об отъезде стало известно только сегодня утром. На сборы дали «целый день» и сказали, что этого хватит с лихвой. Отправка с Казанского вокзала в двадцать один десять. Женька проворчал в сердцах:
— Я так и знал! А где же эта тетка из Саранска?
— Не получилось, знать, у нее, — уклончиво ответила тетя Дуся.
— Это и лучше! Что бы я там у них делал с ее малышней?