— Ну погоди, погоди! Как ты здесь?
Тракторист, обождав, пока встреча войдет в более спокойную фазу, подходит вразвалочку, обращается к Зайцеву:
— Слышь, браток, ты кто будешь?
— Сержант Зайцев, — отвечает Саша, спуская Женьку на землю.
— Разрешите обратиться, товарищ сержант! — вытягивается тракторист, успевая одновременно поправить на голове ушанку и тут же приложить к ней ладонь. — Приказано сдать хлопца с рук на руки. Распоряжение капитана Маслова…
— Все?
— Так точно! — отвечает парень и хитро подмигивает Женьке.
— Вот и считай, что ты его сдал, а я принял. Так и передай.
— Ясно, товарищ сержант! Разрешите идти?
— Будь здоров, — Зайцев протягивает трактористу огромную руку.
Вот теперь и разберись: родился Женька в рубашке или нет? Но что ни говори, а был Женька до невозможности счастлив.
Они лежали вдвоем на широченных нарах. Женька, глядя на огонь, пляшущий в печурке, словно завороженный этим необыкновенным, а на самом деле вполне земным зрелищем, рассказывал Саше о своих недавних «фронтовых» злоключениях, боясь пропустить или забыть что-то важное, важное теперь уже для них обоих.
Работу Женьке Саша определил вполне обыкновенную, но ответственную: следить за чистотой оптики, телефонного аппарата, катушек кабеля. За оружием и радиостанцией Саша «ухаживал» сам…
Разве сержант Зайцев был связистом? Зачем ему телефон, радиостанция, кабель? Конечно, в артиллерийском полку были связисты, без них нигде не обойтись, тем более на фронте, но к Саше эта работа не имела никакого отношения.
Когда Женька узнал, что Саша разведчик, он задумался: как же так, где же он разведку ведет? А Саша, заметив Женькино недоумение, объяснил мальчику, что каждый из родов войск — пехота, танки, авиация, артиллерия — имеют свою разведку согласно тому делу, какое они выполняют в бою.
— Нам, артиллеристам, что надо? Подавить огневые точки врага, разрушить его оборону — доты, дзоты… Надо же расчистить пехоте полосу наступления! У нас ведь тяжелая артиллерия. Борьбу с танками ведет легкая, противотанковая, она в стрелковых полках. Те артиллеристы ведут огонь прямой наводкой по таким целям, которые они видят… А мы? Вот тут и начинается моя работа: где эти цели, сколько до них, какие укрепления вокруг?.. Да мало ли чего? — Зайцев разъясняет обстоятельно и понятно.
Женька, весь превратившись в большое любопытное ухо, только кивает. Кое-что он знал и раньше, кое о чем догадывался, но многого не знал, да и не мог знать. А Саша продолжает:
— Например… Враг километрах в пяти от наших батарей… — Саша поглядывает на Женьку, сейчас задаст ему вопрос на «засыпку». — Как летит снаряд?
— Как? — не находит слов Женька.
— Ну как, прямо или криво?
— Ну уж не криво… — улыбается Женька.
— Вот как раз криво! Линия-то кривая. Как называется?
Женька моргает, елозит на лавке… Этого он не знал. А Саша на листочке из тетради чертит кривую линию.
— Называется парабола. Повтори.
— Парабола, — покорно повторяет Женька.
— А полет снаряда называется…
— Траекторией! — кричит мальчишка.
— Точно, — радуется Саша. — Варит у тебя котелок!
— Это я и раньше знал, — гордо произносит Женька.
— Погоди. Скажи-ка мне, видим ли мы, куда падает снаряд? Пять километров перед нами…
— Не видим, — перебивает Женька.
— А как же быть? Надо видеть.
— Надо корректировать огонь, — со знанием дела отвечает Женька. — Корректировщиков посадить.
И как тут не вспомнить милый школьный тополь?!
— Ну ты даешь! — восхищается Саша. — Конечно, надо дать координаты. А наводчики на батареях уж прицелы подведут.
Теперь Женькина очередь задавать вопросы:
— А если много окажется этих точек у немцев?
— Тогда бить по площади, по квадрату… — Саша уже не старается подбирать слова. Чего там, парень разбирается, кумекает будь здоров!..
— Саш, а немец не догадывается, что наводят на него огонь?
— Еще как догадывается! У него специальные снайперы сидят, нашего брата высматривают. А то и минометную батарею выделяют… А что, правильно. Один корректировщик может такого шороха навести, что им потом и штаны не подобрать… — смеется Саша.
— Значит, бегать надо с места на место? Чтоб не засекли…
— Другой раз и побегать приходится. А вообще-то сделал дело и айда. Там уже смотреть не на что.
— И таскать о собой телефон и рацию?