Хрусталев демонстративно отвернулся.
– Что вы не поделили? - шепнул Томах на ухо Филиппу. Тот пожал плечами, хотя и догадывался о причинах подобного к себе отношения товарища по сборной: Аларика - Филипп не раз встречал ее в обществе Хрусталева, и того не могла не насторожить его настойчивость…
– Ну и ладненько.- Томах посмотрел на часы.- Мне пора, время моего дежурства прошло, а вы заберете его на "материк" после смены.
Филипп, ощущая неловкость, и злость, и желание как-то помириться с Леоном, словно был виноват перед ним, сел в правое свободное кресло и принялся разглядывать панель перед собой.
– Берите эмкан,- подсказал ему улыбчивый Рафаэль.- На него сводятся каналы прослушивания всех диапазонов электромагнитного излучения и ТФ-спектра. Наша станция рассчитана в основном на ТФ-диапазон. Вообще-то, космос слушает больше автоматы, интеллектроника на СПАСах мощная, но бывают ситуации, когда зов помощи может выделить из шумов и запеленговать только человек. Ну, и управляем автоматикой тоже мы.
– Не отвлекайся,- буркнул Хрусталев,- не на лекции.
Филипп молча достал из ниши ажурную корону с тремя выводами светокабеля и подогнал по размеру головы.
– Проверка, - бросил Хрусталев, покосившись в его сторону.
Рафаэль ответил щелчком включения аппаратуры.
…Двести лет плыл он вокруг Солнца по колоссальному кругу диаметром в сто миллиардов километров, безмолвный, холодный, как дыхание смерти, и сам - смерть! Двести лет потратил он на один виток вокруг Солнца, вглядываясь во тьму бессмысленными глазами фотоэлементных пластин, вонзаясь в пространство щупальцами локаторов, ловил в перекрестке визирных меток астероиды, ядра комет в афелии, и тогда на короткое время пробуждался его кристаллический "мозг", сравнивая полученные данные с теми, которые заложили в него создатели, и летел мимо, и ждал, ждал, запрограммированный нести смерть всему, что создано людьми и что не ответило на его радиозапрос.
Уже давно канули в Лету те, чей злой гений создал его, сменились поколения, исчезли из лексикона людей Земли слова "война" и "гонка вооружений", а он все мчался вокруг Солнца, электронномеханический безумец, обуреваемый холодной жаждой убийства, один из тех автоматических аппаратов, которые запустили некогда бежавшие с Земли поклонники "звездных войн", озверевшие от страха и яда собственных замыслов.
И вот локаторы выхватили из тьмы сооружение, отвечающее эталонам, сохранившимся в памяти аппарата. Трижды бросал он вперед угрожающий оклик: "Кто идет? Дайте позывной!" Ответа не было. А по вложенным в память инструкциям молчать мог только враг. И тогда ракетный спутник-убийца включил боевые системы, в течение минуты проверил боеготовность отсеков, определил точные координаты цели и произвел залп. Шесть ядерных ракет типа "Спейсмен" вырвались из люков боевых палуб и умчались к ничего не подозревающему объекту, унося в своем чреве смерть весом в сто двадцать мегатонн.
Объектом нападения чудовищного пришельца, порожденного военным психозом прошлых веков, был космотрон-коллайдер, самый большой из ускорителей элементарных частиц на встречных пучках. На беду, автоматы его защиты были запрограммированы на отражение метеоритных атак и мелких болидов, поэтому стремительное приближение искусственных тел не пробудило в их памяти тревожных ассоциаций. Еще худшую беду несло то, что на космотроне шел эксперимент.
Катастрофа произошла внезапно: ракеты, начиненные смертоносным грузом, автоматически произвели противоракетный Маневр, хотя никто их не собирался сбивать, вышли в расчетные точки поражения цели и взорвались. Защитное поле космотрона лопнуло, как мыльный пузырь, испарились в безжалостном ядерном огне многочисленные пристройки комплекса, потекли силовые секции ускорителя, исчезло управляющее поле и… два сверхплотных потока антипротонов, помноженные на громадную скорость, близкую к скорости света, ударили по касательной в разные стороны, доуничтожая все, что пощадил взрыв ракет, и, миновав мишени, ушли в пространство. Пятисоткилометровое кольцо космотрона испарилось почти мгновенно, рородив вспышку жемчужного света. Две лавины яростной энергии, сравнимые разве что с солнечными протуберанцами, но невидимые глазу, устремились под углом к плоскости эклиптики, одна - в направлении на марсианский жилой пояс, вторая к созвездию Треугольника…
Филипп откинулся в кресле, решив не обращать внимания на поведение Хрусталева, и в это время тот включил слежение.