Между нами повисла напряжённая тишина, в которой, казалось, можно было утонуть. Челюсть Блейна окаменела.
– Кейд отрицает, что между вами что-то было, – наконец отрывисто произнёс он, и его голос разрезал ночное пространство как холодная сталь.
– Ох, неужели? – бросила я в ответ с откровенным сарказмом. – Приятно осознавать, что мы успели сверить версии.
Значит, Блейн всё еще верит в нашу измену, даже если мы оба отрицаем свою вину? Что ж, меня это вполне устраивало. Он мог верить в пухлых купидонов, парящих среди облаков со стрелами, если ему хотелось. Мне было всё равно.
Мой желудок всё ещё болезненно ныл, и злость, смешиваясь с болью, спазмом подступала к горлу. Я понимала, что нужно уходить, бежать от Блейна так далеко, как только можно. Но мои ноги отказывались подчиняться. Я как будто приросла к асфальту, не в силах оторвать глаз от Блейна. Он был высоким и всегда нависал надо мной, когда был рядом, но сейчас, слава Богу, я находилась от него на достаточно безопасном расстоянии. В полумраке я разглядела, что он был одет в джинсы и чёрную футболку. Значит, этим вечером он не работал.
Чувствуя, как что-то щекочет лицо, я вытерла ладонью кровь.
– Ты порезалась, – заметил Блейн и шагнул ко мне, убирая оружие за поясницу.
– Не смей приближаться! – предупредила я, вскинув руку вперёд и отступая назад до тех пор, пока не уперлась спиной в машину. – Мне не нужна твоя помощь.
– У тебя кровь на щеке, – осторожно произнёс Блейн, но всё же остановился на расстоянии пары шагов. Он был слишком близко, но хотя бы не пытался меня коснуться. Если бы это случилось, я не нашла бы сил выстоять.
– Со мной всё хорошо, – уведомила я сквозь зубы.
В последнее время я так часто повторяла эту фразу, что начала сама себе верить.
Губы Блейна поджались в жёсткую линию, и выражение его лица невозможно было разобрать.
– Я верю, что ты не спала с Кейдом, – с явным усилием произнёс он.
– А мне плевать, во что ты веришь! – выпалила я, и мой голос пронзила злость. Вся горечь и боль, мучившие меня несколько месяцев, теперь прорвались наружу. – Значит, поэтому ты здесь? Тебе не даёт покоя твоя совесть? Или нет, подожди. Как я могла забыть? У тебя же её нет!
– Я здесь, потому что на свободу вышел Уильям Гейдж.
Эта новость заставила меня замереть. Уильям Гейдж был арестован несколько месяцев назад за множество обвинений, среди которых числилось покушение на мою жизнь. Если бы не Блейн, Гейдж, вероятно, добился бы своего.
– Каким образом он оказался на свободе? – возмутилась я. Это было выше моего понимания.
– Он болен раком. По оценке врачей, ему осталось жить несколько недель, не больше. К сожалению, у Гейджа есть друзья в высоких кругах, которые потянули за нужные нити и ему позволили умереть на свободе. По крайней мере, он находится под домашним арестом.
Я настороженно встретила его взгляд.
– И почему ты решил мне об этом рассказать?
Блейн помедлил, и я знала, что мне совсем не понравится то, что он скажет.
– Гейдж винит во всех своих бедах тебя.
– Это же безумие! – недоверчиво возразила я. – Гейдж оказался за решёткой, потому что он преступник! Не я толкала его на преступления.
– Да, он безумен, – согласился Блейн. – И ненавидит тебя. Думаю, он сделает всё, чтобы тебя убить. Сегодняшняя стрельба была первой попыткой.
Ладно. Теперь ясно, зачем мне нужен телохранитель. Я пожала плечами, стараясь на этом не зацикливаться.
– Что ж, пусть пытается лучше, – я поморщилась. – Мне под силу себя защитить. – Честно говоря, было даже удивительно, насколько мало эта новость меня встревожила. В груди возникло только глухое онемение от того, что, возможно, мои дни были сочтены. Снова.
– Несколько занятий по самозащите ещё не сделали из тебя профессионала, – раздражённо возразил Блейн, заставив меня сжаться.
– Я бы спросила, если бы хотела услышать твоё мнение, – едко огрызнулась я и развернулась, чтобы открыть машину. Оказалось, что весь салон был засыпан стеклом. Вздохнув, я отрывисто произнесла: – Можешь считать, что ты предупредил. Твой долг исполнен. Обещаю сделать всё возможное и не испортить своей смертью твою предвыборную кампанию.
Изначальный шок и нелепый проблеск надежды окончательно погасли, сменившись глухим отчуждением, которое, как ни странно, приносило облегчение. Теперь я волновалась лишь о том, как избавиться от стекла на водительском сидении, потому что последнее, что мне сейчас нужно, это оказаться в больнице с порезами. Мой взгляд метнулся в сторону заднего сидения в надежде, что я оставила там свою сменную рабочую блузку.
– Возьми, – сказал Блейн, и его рука задела мою спину, заставив меня подпрыгнуть. Развернувшись, я инстинктивно вытянула руки, чтобы его оттолкнуть. К несчастью, мои ладони уперлись в обнажённые плечи, и я резко одёрнула руки, словно от ожога.
– Воспользуйся моей одеждой, – предложил он, протягивая футболку. – Чтобы убрать стекло.
О, Боже. Мне казалось, я начинала сходить с ума. Его тело было в сантиметрах от моего, и в тусклом ночном освещении его мышцы выделялись ещё сильнее, чем я помнила. Мне некуда было отступать, потому что моя спина упиралась в машину, но он не отошёл назад, и я заставила себя поднять глаза к его лицу. Нахмурившись, Блейн смотрел на кровь, стекавшую по моей щеке. Его рука поднялась, заставив меня отпрянуть, и его пальцы замерли в сантиметре от моей скулы.
– Отступи, Блейн, – сквозь зубы попросила я, с облегчением услышав, что мой голос прозвучал гораздо твёрже, чем можно было ожидать.
Подчинившись, он сделал шаг назад, и мне стало значительно легче дышать. Мои глаза на мгновение закрылись, прежде чем я осознала, что делаю.
Возьми себя в руки, твердил внутренний голос. Нельзя проявлять слабость у него на глазах. Не унижайся.
– Хорошо, – отрывисто произнесла я и, вытянув футболку из его руки, быстрыми движениями смахнула осколки с сидения на пол. Господи, я даже думать боялась, сколько стоит смена стекла. Абсурдно, но от этой мысли мне захотелось плакать.
Как будто прочитав мои мысли, Блейн предложил:
– Я мог бы прислать завтра специалиста, чтобы заменить стекло.
– Мне ничего не нужно, – сжавшись, возразила я. – Ни твоя помощь, ни твоя одежда. – Выпрямившись, я бросила его футболку, и он рефлекторно её поймал. После этого я села в машину и рывком закрыла за собой дверь.
Склонившись к разбитому окну, Блейн произнёс:
– Что ж, очень жаль. Я буду рядом, хочется тебе этого или нет, чтобы сохранить тебе жизнь.
Я завела машину и одарила его самой сахарной улыбкой, на которую была способна.
– Тогда лучше, чтобы Гейдж умер быстрее, в противном случае он будет не единственным, кому понадобится надгробный камень.
Мои руки всё ещё дрожали, когда я вернулась домой. После всего, что случилось, эмоции захлестнули меня, словно вторая штормовая волна.
Я сидела за кухонным столом, слабо удерживая в руке стакан с «отвёрткой», и отрешённо смотрела в пространство. Я понимала, что должна сосредоточиться на Гейдже, но не могла себя заставить. Всё, о чём я думала, это Блейн – как он со мной говорил, как меня касался. И ничего из этого не шло на пользу моей решимости забыть его и жить дальше, не оглядываясь назад.
Его власть надо мной ввергала в депрессию. Даже после того, как он так сильно меня ранил – причём не единожды – я всё ещё жалко радовалась нашей встречи, вопреки горькой злости, терзавшей моё сердце.
И что теперь? Он сказал, что «будет рядом»? Что это значило? И самое главное, как я могла устоять, если он снова вернётся в мою жизнь? Мне едва удалось пережить сегодняшнюю встречу, используя злость, как щит и как оружие, в своём почти опустевшем арсенале.
Я не могла не думать о том, что Блейн каким-то образом поверил в мою невиновность. Но разве это что-то меняет? Он должен был верить мне тогда, когда это имело значение – когда я стояла перед ним в кабинете, а он бросал в меня обвинения в измене. Тогда Блейн мог сберечь наши отношения. Теперь для этого было слишком поздно, и не имело значения ничего, что он скажет.