— В вашем городе всё убого, — продолжил «жених», и я вздрогнула, отвлекаясь от своих мыслей. Ох же ж, Ларкс открыл новую тему? Ладно, ознакомимся: — Наречия! В Ганзе используют балтик и германику. Здесь — полудикие славь и тартар… или как их там?
Молчу. Молчу же! У Ларкса непристойный для его образования акцент на слави, и он смеет бубнить о дикости мне, хотя я знаю семь наречий, это минимум для города на трассе дальних поездов… Но я молчу. Если взорвусь и выскажу Ларксу все, что думаю, придётся опять трясти шубы, наставник еще с утра предупредил. Вот мухомор замшелый! Если б не моя привычка терпеть и молчать…
В двухстах километрах на север от нас, если верить картам и слухам, есть лесной поселок староверов. Они, вроде бы, еще до кропа звали себя так. Они верят в бога и его волей объясняют всю муть мира. К нам приходят редко, раз в два-три года, стоят у ворот, кричат… проповедуют. Смешные и страшные. Уходят, не взяв лекарств. У них есть присказка на все случаи: «Такова божья воля». Наставник насмешливо пробурчал именно эти слова, когда внес имя Ларкса в список моих женихов.
До того, как начал формироваться треклятый список, я была всего-то инвестицией суррогатной матери. Теперь у города в целом появились виды на подросшую и обеспеченную идеальной генной картой Элену, то есть на меня.
— В этом деле я тоже преуспел…
Сил больше нет. Он преуспел. Уже не помню, в чем. И не знаю, когда закончится пытка свиданием. Луна — слабачка, отгородилась от Ларксовой болтовни тучей. В парке сразу похолодало. Запахло осенью. Ужас, как не люблю прелый дух! Матвей недавно пошутил: мол, наше лето — на один чих. Он по весне простыл и провалялся в горячке все лето. Только-только начал восстанавливаться.
Почему, ну почему, мир устроен так гадко: Ларкс здоров и сопит мне в запястье, а Матвей, друг детства, по уши в меня влюбленный лет с пяти, принимает это свидание с чужаком как норму? У Матвея никудышный генный статус, иммунный еще хуже. Хотя… мы были бы дружной семьей. Пусть я не влюблена в Матвея, но с ним могу и разговаривать, и молчать. Сейчас особенно остро понимаю, как же это много!
— В лесах к северу полно мейтаров, они совсем вытеснили медведей. Я пристрелил одного, дома висит шкура.
Пауза. Ларкс дал мне шанс взвизгнуть: «С ума сойти! Какой ты смелый». Ха… Я с наслаждением упустила шанс. Ларкс покривился и продолжил сказ про мейтаров. Первые честные слова за вечер. Хотел бы солгать, заявил бы, что удушил голыми руками мейтара-вожака… пробрался в логово и приручил детеныша. Про мейтаров я читала в архиве, там три пересказа с рассказов тех, кто якобы слышал что-то от очевидцев. Даже такого дальнего перепева хватает, чтобы ощутить страх. Мейтары, насколько я понимаю, стойкий и дающий потомство гибрид йетара и медведя. Наверное и не гибрид уже, а новый вид.
— Мейтары крупнее медведей? — я вдруг поддержала беседу. И зачем ляпнула? — Медведей я не видела ни разу, так что «крупнее» для меня пустое слово.
— Что? А, ну вообще-то да, раза в полтора, — Ларкс удивился, что его перебили. — Я стрелял из тяжёлого спиннера. Разрывными. Жаль, шкура подпорчена…
— А йетаров видел? — я задала настоящий вопрос. — В старых книгах сказано, будто они тоже гибрид, и вроде бы человека с каким-то загадочным полузверем.
— Йетаров я не видел, и никто не видел, это глупые сказки, — отмахнулся Ларкс и вернулся к выигрышной теме. — Но я охотился на скальных волкодлаков. Стая подошла к городу в зиму и пробовала взять стену… было жарко. А что, любишь охоту?
— Стажируюсь в диагностике, — потеряв интерес, буркнула я и принялась на ходу придумывать причину для недавнего своего вопроса. — У нас с учителем спор, сравнимы ли генные карты йетара и человека, если мы отчасти родственны. И, если да, какой будет осредненный индекс вариативности. Наставник сказал, что, наверное, «зетта-сто-негатив»… интригующе было такое услышать.
— Что за бред! Вариативность… тьфу. Люди должны оставаться людьми. Вот я человек, и я горжусь этим. Я живу в городе и готов отстоять мой город в борьбе. Стена не пропускает к нам грязь, стена — главное, что делает нас людьми.
— Стена и спиннер.
Он не понял горечи моих слов, рассмеялся… и вернулся к утомительно-подробному обзору охоты на волкодлаков. Не знаю, чей они гибрид. Вряд ли кто-то вообще знает и помнит… Вроде, их прародитель — тварь гипнотичная и ядовитая, но пугливая. До кроп-события вымирала из-за урбанизации её ареала обитания, но люди оказали ей скорую кроп-помощь в скрещивании с массовым видом. А затем вооружились спиннерами и стали учить свеженький гибрид: зверей! Ох, о чем думаю? Я на сто процентов необъективна. Жалею волкодлаков только потому, что на них охотился Ларкс… ведь теперь он охотится на меня.