Когда уже будет выполнен план по охмурению? Ларкс глядит в ночь пустыми глазами и пребывает в убеждении, что я с ним рядом млею. А я — молчу. Зря, хватит уже, иначе завтра меня, не спросясь, объявят согласной на брак.
— Какие холодные пальцы, — говорю с нарочитым недоумением. Ларкс вздрагивает, убирает руку. Но я крепко вцепилась в его запястье. Я хирург по профилированию, а сейчас играю в диагноста: — Анемия? Хм… и что с пульсом? Тахикардит?
Еще занятнее реакция: Ларкс отдернул руку, сунул в карман! И вторую убрал за спину. Еще бы, с пульсом у него не все здорово. Зато мне полегчало. «Тахикардит» — таким было ругательство трехлетней Мари, она только одно длинное слово и выговаривала. Смешно звучало, а ей уже тогда нравилось веселить людей.
Стоп. С пульсом у Ларкса беда: частый, со сбоями, и такие даёт не влюбленность, а слабое сердце… Будь Ларкс генным «альфой», как значится в его карте, анемия и прочее подобное исключалось бы априори. Но в самом системном обществе есть особые случаи. Скажу, как врач, пусть психография не мой профиль: личностная ущербность у Ларкса отчетливо выражена. Явно видны попытки самовозвышения через смакование убожества дикарей. А бравада про спиннер и стену! Типичная при аберрациях типа «бета-пассив»… этот набор дефектов генного кода в Пуше считается опасным. Вдобавок он наследуется, усиливаясь. Код «бета-пассив» с нарушениями в критических узлах — достаточное основание для принудительной стерилизации. Но Ларкс — мой жених!
Меня с детства беспокоило то, как в подвинутом на медицине Пуше люди трясутся над генными картами. Позволяют бездушным символам ограничивать живых людей. Есть, конечно, тупиковые ситуации. Я понимаю, как важно в замкнутом социуме блокировать критические отклонения по психике и мутациям. В остальном гены — данность, а будущее человек создает и разрушает сам… так я думаю. И ещё: в Пуше не рай, а «высокоорганизованный уклад жизни при удовлетворении базовых потребностей и добровольном, сознательном участии в улучшении системы». Когда мысленно повторяю эту цитату из «Базиса города Пуш», у меня ноют зубы. Хотя у меня здоровые зубы.
Уровень бездефектности «зеро» — редкая аномалия нормальности. Мой генный материал улучшает любой иной, когда соединяется с ним. Значит, Элена-жена повышает статус своего мужа и его потомков. Этим город и торгует, сводя меня с отпрыском Юргенов. Чтобы подсластить пилюлю, мне пытаются вдолбить: нет принуждения к браку! Я в выигрыше, получаю шанс продвинуться. Я должна быть… благодарна.
У Мари статус «бета-три-негатив». Она свободна в выборе, её гены не представляют ценности. Ее выдадут за любого по ее же выбору, лишь проверят жениха на близкородственность и наследные недуги.
— Дикари непрестанно режут друг друга. Обычно кочевники против оседлых. Я делал исследование по влиянию образа жизни на генные дефекты и…
— Ты — «бета-пассив»? «Пассивы» болезненно любопытствуют, много лгут и преклонятся перед насилием как методом. Пассивы регулярно пристреливают спиннеры, еще они верят в стену, как в защиту… Бессонница донимает?
— Эй, я делюсь мыслями. Почему мне приходится одному поддерживать беседу? Ты вообще…
— Я вообще не участвую, именно. Подобное случается, когда нет общих интересов. Я уже осознала, что мы совершенно разные. Давай закончим пародию на свидание.
Киваю, встаю. Ларкс резко смолкает, хватает меня за руку — это рефлекторное действие. Вот он успокоил себя, и теперь я могу наблюдать реакцию рассудка: Ларкс откинулся на спинку скамьи, отвернулся. Досаду прячет? Я определённо права, он — «бета-пассив». Стоп! Папаша Юрген усадил дефектное чадо на скамейку с невестой-«зеро», чтобы получить перспективных внуков? Или у него иная цель?
Вдох… и не могу выдохнуть! Догадка перекрыла горло: а может, дети у Ларкса уже были? Он старше на пять лет, почему не женат? Даже так, неофициальные дети должны быть при его статусе и популярности у девиц. А если есть дети… то — что?
Если его прежние дети нежизнеспособны, то я не ценность, а последний шанс! Для меня дело плохо. Совсем плохо.
— Какую музыку ты любишь, Элена? Я вот — старую классику. Моцарт…
Ну-ну. Кто-то из моих приятелей был болтлив. Деда Пётра, не родной мне, но любимейший и близкий душе, вслух твердит про Моцарта. Откуда бы доносчику знать, что молча деда ставит Шопена гораздо выше? Я-то умею молчать с дедой, но прочие, посторонние, не умеют. И не надо, на то они и посторонние. А, сейчас не важно.