Выделю два аспекта: научный и социальный, так я намерен обозначить их.
Научный кроп-проект должен был привести к ликвидации аборигенов на выбранной новой родине. Я моделировал множество вариантов очистки. Полагаю, они отрабатывались и людьми прошлого. Не могу установить, почему был рекомендован как базовый именно тот, который привел к возникновению кроп-фактора. Вряд ли это важно. 100 % лжи и подлога на входе в систему рано или поздно должны были дать на выходе неадекватный результат.
Социальный проект был призван сформировать на планетарном уровне понимание удобного врага — явного виновника зачистки территории. Далее «некто» мог бы публично обличить и устранить врага, тем самым финализируя зачистку, упрочняя позиции во власти, а равно привлекательность своего статуса «гуманиста». Так «некто» легитимизовал бы право ценного социума на новую территорию.
На роль врага были выбраны классические и проверенные в деле ролевые модели — изгои, фанатики. Их дополняли стихийные силы природы.
Как инструментарий зачистки рассматривались средства, не дающие долгосрочного ущерба природной среде и вновьприбывшему населению. Это, вероятно, исключило вирусную, бактериологическую, радиационную и химическую версии кроп-фактора (хотя, по моим данным, тестировались и они). В конечном итоге дизайнерами зачистки стали генетики.
Отступление от темы: режимы защиты от ошибок.
Неумение всесторонне исследовать риски, я полагаю, — это и сильная, и слабая сторона людей. Их слепота позволяет совершать то, что я счел бы не стоящим затрат ресурсов. Слепота позволяет достигать сверхрезультатов. Она же вынуждает платить за ошибки не виновника, а посторонних. Аналогия: движение по тонкому льду. Люди быстро начинают верить в безопасность, наблюдая перемещение со стороны или лично пробуя один-два раза. Затем ослабляют и даже исключают контроль.
Вернусь к теме. Генетика на момент старта кроп-проекта оставалась для людей, ответственных за принятие решений, «тонким льдом». Те, кто блистал на политической и финансовой аренах, не были учеными, мыслителями и тем более гуманистами. Они были — игроки с краплеными картами. Подобные им не умели бояться радиации до Хиросимы и разучились её бояться чуть позже. Подобные им не умели бояться химического оружия до Первой мировой и разучились позже: худшее неизменно происходило не с ними и наблюдалось ими издали, из надежных убежищ.
Добавлю еще один фактор риска для цивилизации в целом: как показывают мои наблюдения, общество прошлого вне кризисов возглавляли на уровне легитимной власти те, кого можно назвать авантюристами. Они легко давали обещания и еще проще уходили от ответственности. Сформулирую иначе. Люди смогли программно отработать «защиту от дурака» для технических систем высочайшей сложности… и даже не попытались создать подобной защиты в рамках социума.
Насколько я понял при проведении ретроанализа, дизайнеры зачистки пытались снабдить управляемую, локализованную кроп-катастрофу «защитой от дурака», и даже убедили себя в её надежности. Но это была техническая защита.
Crop в английском — «обрезка». Допустимое толкование в дизайне — выделение фрагмента кадра. Суть кропа как научной программы, в моем понимании, сводилась к двум этапам. Первый — маркирование групп, подлежащих зачистке. Второй — быстрый взлом генных кодов, отмеченных маркером, и их разрушение до уровня, который исключает получение жизнеспособного потомства уже первого-второго поколения.
Я склонен полагать, что суть «защиты от дурака» в кроп-программе сводилась к бинарности или множественности спусковых триггеров. Иными словами, лишь совокупное влияние факторов давало старт процессу деградации генома, а по отдельности кроп-элементы должны были оставаться неопасными. Так, до внесения в материал маркеров не сработала бы их активация.
Однако в момент моей оцифровки в аэропорту Амстердама сложились и дали катастрофический результат именно «безопасные» факторы. Сейчас, шестьсот пятьдесят семь лет спустя, поздно задавать кому-либо вопрос «Почему?». То время кроме меня никто не помнит, и вряд ли указанный вопрос беспокоит живущих ныне.
Город у моря
— Почему, ну почему они не нападают? — пробормотал стратег союза городов Осса, глядя на смерч верховых, вьющийся под стеной.
Лето у южного моря еще цвело в полную силу. Рыжая пыльная степь давно высохла до звона, но следы свежести сохранились в складках лощин, сбегающих к морю. За жаркий сезон с моря трижды наваливались тучи, проливали дожди. Это — благословение для края. Не иссохли ручьи, не закаменели намертво русла малых рек, кустарник в лощинах сберег тусклую зелень. Благополучный год…