— Ты выглядишь старше, друг мой, — изучая морщины на загорелом до черноты лице Идри, грустно предположил Стратег. — Тяжела жизнь вне стен?
— Тяжела, — согласился Идри. — Но мы живем подобием города, о том говорю при каждой встрече. Ведь надеюсь, что однажды мы найдем место в вашем мире. А пока… я похоронил старшую жену. Взял новую, но детей она не дала. У нас говорят — сухой год. Однако вот дитя самого моего сочного года, — Идри указал на девочку. — Она поможет исполнить обещание, непосильное мне, о сиятельный.
— Хм… Трудно представить, — надменно, после паузы, удивился Стратег.
Он, конечно же, помнил задание, оставшееся неисполненным. Был по-прежнему готов обменять уникальные украшения с рубинами древней огранки на сведения об укладе жизни дикарей степи — настоящих, вроде того старика, сказавшего о городе «место вне законов мира». Сам Идри не был в полном смысле дикарем, он в первую встречу поведал, что родился и каждую зиму возвращается в пещерное поселение. Называл свой убогий дом — городом. Идри оказался редким в нынешней степи существом, нужным и понятным Стратегу: суеверный, угодливый, завистливый…
— Дочь крепка здоровьем. Красоту её заметит всякий дикарь. Невинность поможет ей войти в семью если не женой, то весенней девой.
Стратег кивнул. Он помнил все сообщения, полученные от Идри, все беседы с ним. «Весенней девой» дикари звали ту, кто по разным причинам не может или не желает вступить в брак, но выбирает здорового мужчину, чтобы сопровождать его по крайней мере год, надеясь выносить сильного и ценного наследника. Обыкновенно сговор происходит по весне.
— Она что, должна остаться в городе на зиму? — нахмурился Стратег. — Неудобно. Даже так скажу: невозможно.
Пояснения вряд ли требовались. Впустить в кольцо стен невесть кого, без карантина? Оставить здесь, в Самахе, у скороспелого союзника? Или взять дикарку в поезд до Оссы… Абсурд. В поезде каждый на виду. Будут неизбежны огромные потери авторитета. Да и риск… Стратег нехотя, удивляясь себе, начал продумывать возможные обоснования для приема гостьи. Тряхнул головой, прогнал мысли. Снова к ним вернулся. Интерес к тайнам степи уже обошелся недешево, но голод не удовлетворен! Вдруг такая возможность… Девицу можно с определенным риском пристроить в Самахе, если надавить на нового союзника. Вот только — чем и как? Страх использовать или амбиции? И стоит ли предложение Идри подобных затрат? Слухи, переоценка многими веса слов и дел Стратега… слишком хлопотно!
— Невозможно забрать её в Оссу, — Стратег поморщился. — Между тем, само ваше обещание звучит крайне ненадежно. Это…
— Моя дочь исполнит должное до холодов, — прошелестел голос Сулаф. — Дикари вернутся под стены очень скоро, о добрый господин.
— Мне удалось передать им сообщение, — Идри взял беседу в свои руки. — Дикари получили описание оружия предков. Это их великая реликвия.
Идри щелкнул пальцами, и сын быстро передал ему темный сверток. Мужчина трижды поклонился, прошептал несколько напевных слов и раскрыл складки ткани. Стратег постарался достоверно охнуть, якобы пораженный красотой клинка. Он пристально, недоуменно наблюдал лицо Идри. Никогда прежде этот человек не приходил с подарком. Никогда! Он изначально был попрошайкой, он вел себя так и безропотно терпел соответствующее ответное пренебрежение.
— Когда будет исполнено задание, мы бы желали войти в ворота одного из городов Оссы, — прямо глядя в глаза стратега, сказал Идри. — Ради меньшего я не отдам вам, господин, и реликвию, и дочь. Я должен получить нерушимое подтверждение своих надежд. Вы правы, я старею. Здесь и сейчас мы достигнем согласия или расстанемся. Окончательно.
— Даже так, — внезапная решимость полудикого союзника казалась Стратегу и забавной, и неудобной. Тем более при новом «друге», страже стен Самаха, от которого в деле зависело слишком многое. — Ты пробуешь приказывать… мне?
— Со всем почтением, — Идри поклонился, коснулся лбом низкого столика, — пробую выжить. Вам следует все обсудить, понимаю. Я покину дом, но оставлю Сулаф. Возможно, так вам будет проще принять решение, господин.