Страж опять расхохотался — пьяно, громко. Кивнул и уставился на дверь, чуть покачиваясь.
— Младшую хочу, — пробормотал он. — Хочу! Дикари ушли и вряд ли вернутся из-за железки. Но эти пусть оставят хоть одну девку, в зиму я за ней… присмотрю.
Стратег досадливо вгляделся в лицо нового союзника: доводы логики не принесут пользы. Хуже, он сам прямо теперь не желает искать нужные слова.
Стратег отвернулся и без интереса посмотрел на потертые ножны «оружия предков», якобы ценного для дикарей. Вдруг отчетливо представил, как всаживает клинок в брюхо похотливого «друга». Делить Сулаф с ничтожеством? Нет уж, другу самое то — выдавить глаза, которые увидели лишнее! Увы, страж не ослеп… и не забудет увиденного и услышанного.
Рука Стратега плашмя легла на столешницу и резко надавила на древесину. Широкое основание перстня на безымянном пальце чуть раздалось… Стратег моющим движением потер руки, затем потянулся, поставил перед стражем чистый бокал, наполнил отваром. Пальцы чуть дрогнули — и мизинец оказался на миг погружен в жидкость. Страж ничего не заметил, продолжая прожигать взором дверь.
— Следует отдать распоряжение, чтобы никто посторонний не явился в гостевой дом, — вслух подумал Стратег. — Судите сами: надо обеспечить для нас возможность поступить с девицей и её матерью так, как пожелаем. Без угрозы осуждения и обнаружения иными людьми. Вы согласны?
— Во-во, лишние глаза и уши во вред, — страж нащупал бокал, жадно опустошил. — Распоряжусь. Да! Именно сам. Надо сменить людей на стене и вывести из-под наблюдения дом и двор. Дом и двор. Да… Никто не вякнет. Гоните дикаря, но девки пусть будут здесь, обе. — Страж усмехнулся. — Младшую возьму я. Только так. Сразу. Здесь.
— Друг мой, до чего удачно, что наши вкусы в отношении женщин различны, — Стратег безмятежно улыбнулся. — Меня не прельщают неразвитые и неопытные подростки. Идите, приготовьте необходимое. Я тем временем завершу торг.
Страж рывком поднялся. Поспешил удалиться через дверь, ведущую во внутренний коридор, чем Стратег остался особенно доволен. Он выждал, пока стихнут шаги и позвал Идри. Дикарь церемонно явился, сопровождаемый семьей.
— Я оценил дар, — Стратег сразу перешел к делу. — До холодов доставь мою наложницу к стенам города Каффа. Скоро я вернусь туда с поездом и все подготовлю. Вам откроют калитку. Предупреждаю, придется зимовать в карантине, это неизбежно. Условие: Сулаф представишь вдовой из малого города на севере степи. Скажешь, её муж погиб в бою с дикарями, когда они шли с поедом в иной город. Так мы уладим часть вопросов. Ты обретешь право на вознаграждение, поскольку спас человека города. Она обретет удобный для меня статус.
— Повинуюсь, — Идри склонился, не пряча торжества в жадном взоре.
— Дикари действительно вернутся под стены Самаха? Насколько скоро?
— Уже завтра утром. Ценность клинка для них огромна.
— Но, предположим, они примут клинок и откажутся от девицы?
— Назовите сговор первым шагом к согласию степи и города, к вхождению в мир, — повел рукой Идри, отметая сомнения. — Предложите: пусть один из атаманов породнится, не обязательно значимый. Клинок отдайте, не касаясь ни ножен, ни рукояти. Они будут довольны.
Стратег обдумал услышанное, хлопнул в ладоши. В комнату заглянул, кланяясь и ожидая указаний, поверенный. Он до сего мига тихо ждал в коридоре, как и было оговорено.
— Принеси девочке городскую одежду, — велел Стратег. Помолчал, некоторое время забавляясь нескрываемым торжеством Идри, особенно заметным на фоне каменной неподвижности остальных членов семьи. — Да: пусть девочка выйдет в эту дверь и подождет. Сулаф пока останется, мне надо сказать ей несколько слов. Идри и прочие — вон. Разговор окончен.
Когда обе двери закрылись и всё стихло, женщина отбросила с лица покрывало и прямо посмотрела на нового хозяина. Грустно улыбнулась.
— Твой друг очень жадный, Басиль. У тебя много таких друзей?
— Моя жена умерла, — стратег спокойно приговорил еще живую жену. — Ты войдешь в мой дом хозяйкой. Но я не готов получить хоть на ноготь меньше, чем… всё. Ты слышала — всё! До последней мыслишки, Сулаф. Ты ведь сможешь научиться любить меня, понимать меня и быть всегда на моей стороне?
— Прежде скажи: ты отдашь мою дочь тому, второму, кто смотрел танец? Он вернется и востребует, я сразу поняла, — женщина поморщилась. — Навозник. Он будет медленно и больно убивать её… и, даже убив, не уймется.