— Там сытно и тепло даже зимой, там много знаний в книгах и живых умах, — Старик развеселился. — Как-то ночью мне явились картинки из детства. Я родился в стенах Каффы, главного города союза Оссы. Я, пожалуй, дальний и косвенный предок Стратега, ведь в городах многие связаны кровью. Во сне мне был дан запах города, но тоска не шевельнулась. Она была во мне прежде, но вся высохла, рассыпалась в труху. Когда взрослеешь, жить в городе так же нелепо, как искать отдых и защиту в младенческой колыбельке.
— Вы ушли… взрослым? — жадно уточнил Сим.
— Мне было пять, брату пятнадцать. Мы ушли, когда поняли: нас собираются ломать, чтоб жили тише и задавали меньше вопросов. Брат был сильнее душою, но я выжил, а он… Ты такой же бешеный. Такой же взрослый станешь со временем. Люди хорошо смотрят тебе в спину. — Старик погладил бляшки. — Брат полюбил бы степь, если бы выжил. Но у нас была одна куртка на двоих… Никто не ждал нас, никто не встретил сразу, пока можно было отогреть обоих.
— Что говорят руны? — атаман заметил огорчение Старика, резко поклонился, намеренно впечатал лоб в бубен. — У меня звучный лоб. Сильный признак крепости ума?
— Утешаешь… Руны — трухлявые деревяшки. Говорит душа. Моя болит, кровью сочится. Всё, что мы с тобой не сказали вслух, верно. Выбор безнадежен и предрешен. Закон степи в нынешнем случае даёт простое решение, ничего не решающее. Отступив от закона нам… тебе придется взяться за гибельное дело. Ловушка на атамана Сима готова. Ты — дичь, смерть голодна и клыкаста, а приманка в ловушке не особенно ценная. Зачем брать её? Я знаю свой ответ. Но сейчас твое время.
— Многие не прочь украсить шкурой Рубача свою стену тщеславия. Пусть строят ловушки, их право. Я тоже люблю охоту. Но люди за спиной… я шел к городу и думал, что моя душа выдержит груз простого решения. — Сим досадливо добавил: — Не уважаю покорных. Он или она идут сюда подневольно.
— Кто знает, чья в том воля и выгода? Ты? Я? А, конечно: Стратег. У него спросишь? Если б ты склонился к простому решению, не вздыхал бы тут. Я бы не сравнивал тебя с братом.
— И все же, есть закон. Я умею чуять и сразу пойму, кто он или она. Тем более поймет Эт! По закону дальнейшее…
— Да, всё просто. Ты Рубач, чем тебе нехороша простота?
— Да всем! — рыкнул атаман.
Старик закинул голову и уставился незрячими бельмами в небо над шатром. По его губам скользнула улыбка. «Кто бы ни вздумал подслушать разговор, ничего бы не вызнал», — мельком отметил атаман.
Душа Сима ликовала: оказывается, он похож на брата самого Старика! В степи кровь значит много, но близость душ — больше. Атаман, и тем более отчий, властен принять любое решение. С кем ему советоваться? Разве со Стариком, слепым настолько, чтобы видеть незримое. Равным по силе души — и неизмеримо более мудрым. Кто знает, сколько зим он пережил, как много жизней спас… и оборвал.
Сим опять склонился. Выбросил из головы лишние мысли, сосредоточился на почтении и покое. Он не искал советов, не перекладывал решение на чужие плечи. Он пришел к тому, кто умеет слушать. И сейчас отдавал Старику уважение.
— Я позволил тебе выговориться и не молчал в ответ, — созвучно мыслям атамана откликнулся Старик. Снова ощупал руны. — Я рад побурчать, когда слушают… мне можно сомневаться как угодно долго, таково право старых. Но тебе — рано. Не разочаровывай меня, впустую тратя себя на вздохи. Плохая привычка.
Сим, готовый задать новый вопрос, зарычал сквозь зубы и снова стукнулся лбом о натянутую кожу бубна. Выпрямился, в два движения убил незримого врага: обманным ударом в горло и настоящим, сразу же — в бок, под ребра. Спрятал мелькнувший на миг нож, хищно усмехнулся. Его слух разобрал шум вне шатра. Старик, конечно же, давно знал о суете приготовления переговоров. Но именно теперь скорчил спесивую и глупую рожу. Сим фыркнул и кое-как удержался от громкого смеха.
— Те, из города, натянули ткань и всё прочее тоже изготовили, — молоденький дозорный сунулся под полог входа. — Ух, важные! Старик, они вопят, что нашли клинок, и что выпала нам честь, что отдают без… безвы… ща, ну ща… безвозмездно!
— Выучил, — усмехнулся Старик. Помолчал и повернулся к атаману. — Ну, сразу пойдешь один? Или мне надо соврать, что спина разболелась, чтобы не стать костылем для твоих решений?
— А то не болит, — упрекнул Сим. — Понять бы, что у вас числится ложью. Глуп я, ох глуп…
Сим гибко, без видимого усилия, поднялся из неудобного положения, хотя долго сидел со скрещенными ногами, неподвижно. Распрямляясь, атаман винтом прокрутился на левой ноге, и, пронеся правую над бубном, метко пнул черную бляшку. Он не умел читать руны, он сразу различил знак смерти, который улегся в середину узора событий…