— Говори, чего ты хочешь, — упрямо твердила Гермиона, — хватит игр.
— Согласен, — интонация голоса изменилась, — общение с тобой не самое приятное времяпровождение. Слушай внимательно. Только за то, что все эти пять лет я был в своём волшебном мире, а не скитался, прислуживая маглам, я не трону вас. В принципе, мне нет до вас дела. Но ты вернешь мне дом, откроешь счёт с достаточной суммой для безбедного проживания и вернешь волшебную палочку. Всё это, в течение часа, должно быть перед моими глазами. И никакого Поттера в моей жизни. Ни сегодня, ни потом. Время пошло. Я сыт по горло вашими играми в героев всего магического мира.
Гермиона не спешила, ей была присуще рассудительность. С минуту она молчала.
— Хорошо, — наконец сказала волшебница, подходя к двери, — встретимся через час и обсудим условия, — донеслось до аристократа.
Всё-таки не восхищаться Грейнджер было невозможно. Да, она была грязнокровкой, маглорожденной. Да, эта мерзавка стёрла память, лишила пяти лет. Но зато какое умение быстро собраться в трудную минуту, взвесить все за и против, принять решение, при этом ещё дать понять, что сделает всё, только если этого сама захочет и её требования будут соблюдены.
В том, что Гренджер всё выполнит, Малфой не сомневался. Его условия были приемлемыми. Он знал, что мэнор давно собственность Поттера, — подслушал его разговор с Уизли. Это подарок на день рождения Драко. Сейчас там ремонт. И это большая тайна. Была.
Счёт в банке Малфой посчитал компенсацией за пять лет потерянной жизни. Грейнджер не поскупится, семейные тайны главнее счетов. А палочка? Его собственность. А через несколько дней истекает срок запрета её использования. И должна находиться у хозяина. Забрать не столь ценный предмет из хранилища министру не составит труда.
Последним условием оставался сам Поттер. Поттер… Думать о нём не хотелось. Ни о его больной любви, ни о его вранье, ни тем более о пяти годах. Нужен развод. Который за час не оформить, но Драко подождёт. И забудет о полукровке. Сейчас главное дом. Ещё несколько минут. И он будет дома. У себя дома. Там, где он должен находиться.
Гермиона пришла раньше обговоренного времени. Внешне она была спокойна. По ней и не скажешь, что ещё меньше часа назад ей поставили условия, не выполнив которые она, возможно, лишилась бы лучшего друга.
— Здесь документы на мэнор, — одна из папок оказалась в руках Драко, — вот палочка, — протянула девушка магический предмет, — а тут — счёт, — указала на бумаги в её руках. — Не хватает моей подписи.
Блондин поднял вопросительный взгляд.
— Я подумала и приняла решение, — девушка взяла паузу: она всегда так делала перед тем, как озвучить серьёзную информацию. — Мне нужны гарантии, что после передачи всех подписанных документов ты не передумаешь и не станешь превращать нашу жизнь в кошмар. Особенно жизнь Гарри.
Гермиона не была бы Гермионой, если бы не продумала все детали их договора.
— И каких гарантий ты от меня ждёшь? — Малфой вальяжно откинулся на спинку стула.
— Непреложный обет.
— Сумма, Грейнджер. Сколько на счету? — Гермиона показала неподписанные документы. Малфой одобрительно кивнул. Сумма счёта оказалась приличной, на другое он бы не согласился, это знали оба. — Кто будет свидетелем? Только не Поттер и не Уизли.
Гермиона кивнула и вышла из палаты, через несколько минут вошла с молодым колдомедиком Верником, вернувшим по чистой случайности Драко память. Не понимая, почему до него никто не мог этого сделать. А сделать это не удавалось благодаря всё той же Гермионе Гренджер.
Обследование и лечение мистера Малфоя она доверяла только проверенным людям. Драко никогда за пять лет не спорил, а наоборот, доверял ей, считал одной из самых близких людей в его жизни. Если возникали вопросы, Гермионе не было равных, она знала всё. Как завязались отношения Гарри и Драко, кто и почему был против, как Драко признался в своих чувствах к герою и так далее. Сам Поттер редко об этом говорил, практически никогда, всё время отводил взгляд. Теперь-то Малфой понимал, что рассказывать-то было нечего, Поттер врать не мог, а вот Грейнждер с её богатой фантазией очень даже могла и делала это. И все у неё под контролем было.
Всё, да не всё. Гермиона не могла предугадать непредвиденных ситуаций. И эта была как раз такой. Всё произошло весьма глупо. Драко помогал с переводами Полумне, он взобрался на невысокую стремянку за очередной книгой, одно неловкое движение, потеря равновесия — и Малфой падает. Удар пришёлся на плечо. Перед этим Драко попытался схватиться за полку, но вместо этого ухватился за лежащие книги, которые упали вслед за ним, при этом они ударились об аристократическую голову своим немаленьким весом. И Полумна, не слишком сведущая в диагностических чарах, настояла на больнице. Так как Малфоя в это раз привела не Гермиона, его осматривал дежурный колдомедик, коим оказался Верник. Просканировав Драко, он поставил ему диагноз: вывих плеча, шишка на лбу и блок на память.
— Что это такое, блок на память? — потирая плечо, поинтересовался Малфой.
— На вас наложили обливиэйт, если хотите, то я могу его снять. Если говорить простыми словами, то вы всё вспомните, — колдомедик пожал плечами, для него это было обычным делом.
— Да, я хочу, — от восторга и предвкушения у Драко заблестели глаза. Он вспомнит, будет знать, почувствует его первый поцелуй с Гарри, первое признание, робкие прикосновения, всё, всё, всё. Всю историю, его историю и Гарри. Он этого хотел. От восторга прикрыл глаза, уже представляя, как расскажет об этом мужу и удивит его.
Что ж, хотел — получи! Колдомедик справился блестяще, Малфой вспомнил всё. Детство, родителей, школу, войну и последние события. Всё. Кроме поцелуя, начала отношений и всего того, чего никогда не было. И быть не могло.
— У меня болит плечо, — возвращаясь в реальность, Драко обхватил голову.
— Я дам вам обезболивающее…
— И успокоительное, — перебил его пациент, — и прошу пока не говорить о моей памяти никому…
Колдомедик утвердительно махнул головой. Принёс лекарства и предложил отдохнуть в палате. Да, Драко нужно было время. Чтобы подумать, чтобы решить. Первым порывом лорда действительно была мысль об убийстве, захотелось придушить Грейнджер своими собственными руками. Но что дальше? Азкабан? Нет, отец бы не одобрил его поступок. Но у него было время, колдомедик сказал, что в течение пары часов его никто не потревожит.
А сейчас тот же самый ничего не понимающий Верник согласился стать свидетелем непреложного обета. Он немного смущался, что совсем не волновало ни Драко, ни Гермиону. Волшебница протянула руку. И тут же её запястье обхватила мужская сильная ладонь.
— Так просто? Без всяких сожалений? Ты вычеркиваешь пять лет жизни, Драко, подумай. У тебя есть всё и даже больше. Он любит тебя… — Гермиона попыталась вразумить его ещё раз, но, поняв свою ошибку, замолчала.
— Грейнджер, я устал от твоих сказок и хочу домой. Мне нужна твоя подпись. Уверен, вы найдете слова, чтобы утешить и приободрить благородного героя. Но это не моё дело, а моё, — он ткнул пальцем в одну из папок, — вот тут. Начинай, Грейнджер, не тяни.
Да, тянуть нельзя. Малфой мог и передумать. А оставаться без гарантий их спокойного будущего она не хотела. Выдохнув, девушка четко произнесла:
— Обещаешь ли ты, Драко Малфой, после подписания всех бумаг и выполнения всех обязательств с моей стороны, навсегда оставить Гарри Поттера в покое?
— Обещаю, — из палочки колдомедика заструились серебряные нити.