— Да. Я с радостью отдал ее, внутренне застонав при виде ее в моей майке. Она была ей велика — подол доходил почти до колен, — но это, наверное, было хорошо. Мне не нужно было видеть ее голые ноги.
— Вот. Она без труда надела наволочку.
Я покачал головой. — В чем секрет? И почему кажется, что только женщины знают его?
Она обняла подушку и хитро улыбнулась. — Я никогда не скажу.
Боже, она была милой. И сексуальной. И очень, очень близко. Шторы были закрыты, и горела только одна лампа, создавая в комнате интимную атмосферу. Под снегом дом был сонным и тихим, и мы были одни — что бы ни случилось, это будет нашим секретом. Мои мысли устремились в опасное место. Мое сердце делало что-то страшное в груди.
Ничего не может случиться, сказал я себе. Ничего.
Но вместо того, чтобы отступить от нее и лечь спать, как я должен был, я потянулся за подушкой, которую она держала, и бросил ее на диван.
Ее улыбка померкла.
Я придвинулся ближе к ней. Я взял ее лицо в свои руки. Я провел большим пальцем по ее мягким розовым губам.
— Ты должна сказать мне, чтобы я ложился спать, — тихо сказал я.
— Почему? — прошептала она.
— Потому что если ты этого не сделаешь, я тебя поцелую.
Ее руки скользнули по моей груди, и она поднялась на цыпочки. — Мак. Поцелуй меня.
Я опустил свой рот к ее рту, поклявшись, что поцелую ее только один раз — один раз, чтобы узнать, каково это.
Конечно, это было до того, как она приоткрыла губы и пригласила мой язык между ними. Это было до того, как она обвила руками мою шею и прижалась своей грудью к моей. Это было до того, как мои руки двинулись вниз по ее талии и забрались под низ моей майки. И это было задолго до того, как она вскочила и обхватила меня ногами, умоляя мои руки проникнуть под ее задницу, ту задницу, о которой я думал весь день.
Потому что после этого я был в жопе.
Мой член был тверд как камень. Адреналин бурлил. Моя сила воли распалась.
Я попятился назад на диван и усадил ее к себе на колени так, что она оказалась на моих бедрах. Мои руки забрались под ее майку, а ее руки скользнули в мои волосы. Она тихо, умоляюще вздохнула, когда я накрыл ее груди своими ладонями и погладил большими пальцами ее соски. Ее голова упала на одну сторону, и я провел ртом по ее горлу, пробуя на вкус ее кожу. Мой член дергался, зажатый между нами.
Она взяла мою голову в руки и вернула мои губы к своим, покачивая бедрами, терлась об меня.
О, Боже. Это становилось опасным. Если она продолжит так тереться об меня еще одна минута, и я смущу нас обоих, взорвавшись как ракета, а я этого очень не хотел.
— Фрэнни. Я положил руки ей на плечи и мягко подтолкнул ее назад. — Мы должны остановиться.
— Из-за детей? — спросила она, задыхаясь.
— Потому что это неправильно. На самом деле, я совсем забыл о детях, что было еще одним признаком того, что это была не очень хорошая идея. Это убивало мои мозговые клетки. — Потому что ты моя коллега и няня. Потому что ты дочь моего босса. Потому что я намного старше тебя. И потому что если ты не перестанешь так двигаться, что-то случится.
— Я не против.
— В моих штанах.
Она слегка рассмеялась. — Я поняла, что ты имел в виду. Но это не обязательно должно происходить именно так. Мы могли бы… Она колебалась, а когда заговорила снова, ее голос был более мягким, робким. — Мы могли бы пойти в твою спальню.
Я застонал. — Нет. Мы не можем.
— Но я хочу. Я давно хочу этого.
— Черт, не говори так.
— Почему нет? Это правда.
Я покачала головой, поклявшись оставаться сильным. — Нет.
— Но…
— Нет. Собрав все свою силу воли, которая у меня была, а может и не было, я поднял ее, посадил рядом с собой и встал. — Никаких "но".
Она подняла на меня глаза. — Ты не хочешь?
— Господи. Конечно, хочу.
На самом деле, мой стояк отказывался сдаваться, и мне пришлось поправить себя в штанах.
Ее выражение лица говорило, что она забавлялась, наблюдая за мной, ее глаза рассматривали очевидную выпуклость в моей промежности. — Тогда что тебя сдерживает?
— Все то, что я только что сказал!
Мне стоило большого труда сдержать свой голос. Я был зол и хотел кричать — не конкретно на нее, а вообще. На ситуацию. И определенно на себя. Я провела рукой по волосам. — Прости меня, Фрэнни. Я не должен был целовать тебя. Это моя вина.